Я играю на свирели или же на мандолине
и не думаю о цели, не гадаю о причине.
Не загадываю рая, не боюсь я больше ада.
Я пою и я играю, больше ничего не надо.
Накормите иль убейте, всё равно я неподкупно
буду жать на нервы флейте, буду бить в утробу бубна.
Если рядом мандолина, банджо или же бандура,
нипочём мне свист кретина, ни хохочущая дура.
Я люблю вас очень люди, но прости меня Мадонна
я припавши к струнам лютни и к мехам аккордеона
позабыл о санкюлоте и, тем паче, о корнете
я играю на фаготе, я играю на кларнете.
Я играю на свирели или же на мандолине
и не думаю о цели, не гадаю о причине.
Этой музыки рождённой у меня в крови и сердце
я как будто пригвождённый к сонатине или к терции.
Не владею сам собою: я в угаре, я в ударе
я играю на гобое, я играю на гитаре.
И никто мне не указ, не указ мне в самом деле
только пыль и пыль ... и в свирели.
I play the flute or mandolin
I don’t think about the goal, I don’t guess about the reason.
I do not make a paradise, I am not afraid of hell anymore.
I sing and I play, nothing else is needed.
Feed il kill, anyway I'm incorruptible
I will press the flute on my nerves, I will beat a tambourine in the womb.
If there’s a mandolin, banjo or bandura nearby,
I do not care for the whistle of a nerd, nor a laughing fool.
I love you very people, but forgive me Madonna
I'm clinging to the strings of a lute and to the bellows of the accordion
forgot about the sans-culott and, moreover, about the cornet
I play the bassoon, I play the clarinet.
I play the flute or mandolin
I don’t think about the goal, I don’t guess about the reason.
This music born in my blood and heart
I'm as if nailed to sonatina or to a third.
I don’t own myself: I'm in a frenzy, I'm in a bump
I play the oboe, I play the guitar.
And no one decree for me, no decree for me really
only dust and dust ... and in the flute.