Lyrics Рубен Давид Гонсалес Гальего - Я сижу на берегу 02
Views
61
0 people consider the lyrics to be true
0 people consider the lyrics of the song incorrect
The lyrics of the song are provided for your reference Рубен Давид Гонсалес Гальего - Я сижу на берегу 02, and also a translation of a song with a video or clip.
У Рубена Давида Гонсалеса Гальего страшная биография. Его мать, Аурора Гальего, была дочерью генсека испанской компартии –Игнасио Гальего. Отец принадлежал к венесуэльским борцам за свободу. И мать, и отец одно время учились в московских институтах. В 1968 году у них родились два сына-близнеца. Но один малыш сразу умер, а другой заболел церебральным параличом. Вторым был Рубен. Кремлёвские врачи боролись за Рубена больше года. Но излечить внука лидера испанских коммунистов у них не получилось. Надо было определяться, что делать дальше. Однако у матери появились другие планы: она влюбилась в молодого советского литератора Сергея Юрьенена и вскоре уехала с ним в Париж. А отец вернулся в Венесуэлу. О нём потом говорили, что он занялся политическим террором. И больного мальчишку в итоге отдали в один из московских детских домов. Когда Гальего исполнилось пятнадцать лет, его перевели в Новочеркасск. Там он поступил в торгово-коммерческий техникум, женился, родил дочку. Потом последовали развод, новая женитьба и рождение второй дочери. Именно в Новочеркасске у Гальего появился интерес к литературе. Уже в 2003 году он вспоминал: «Я жил в Новочеркасске, моё здоровье стало совсем плохим, и во время очередного сердечного приступа я вдруг увидел буквы на потолке. Это романтично звучит, но так было. И я стал записывать эти буквы, понимая, что умираю. Потом показал эти записи каким-то знакомым писателям, журналистам, и мне сказали, что так писать нельзя. Я это дело забросил. Потом, оказавшись за границей, я показал свои тексты русским эмигрантам, и мне сказали, что так писать можно и это очень даже ничего, просто несколько странный стиль. Я сел, быстренько написал несколько рассказов и сделал передачу на радио «Свобода». А потом мне Юз Алешковский сказал, что я – настоящий писатель» («Известия», 2003, 8 декабря). Если я правильно понял, Алешковский, когда давал свои оценки, прежде всего имел в виду роман Гальего «Чёрным по белому». Эту вещь Гальего написал на русском языке. Впервые она была напечатана в 2002 году в журнале «Иностранная литература». Как утверждали критики, роман получился очень жёстким. И не только за счёт темы. Автор сумел найти верную интонацию. Сошлюсь здесь хотя бы на мнение поэта Максима Амелина. По его словам, у Гальего «язык преднамеренно нейтральный, выбраны простые слова, но возникает ощущение, что они сказаны не случайно. Они не общелитературные и не затасканные, идеально отвечают содержанию, – а это суровая правда жизни, поэтому вещь по силе воздействия сравнима, на мой взгляд, разве что с «Колымскими рассказами» Варлама Шаламова. Нейтральный язык в данном случае делает какое-то чудесное дело – доводит чуть ли не до слёз» («Литературная Россия», 2003, 12 сентября). В 2003 году Гальего за свой первый роман получил Русский Букер. Ещё одна интересная деталь, связанная с этой книгой: на французский язык её перевела мать писателя – Аурора Гальего. Идеей разыскать мать Гонсалес Гальего загорелся ещё в Новочеркасске. Позже киношники специально организовали для него путешествие в Европу. Мать обнаружилась в Париже.
В 2001 году Гальего решил перебраться в Испанию. Но тоска по России у него осталась, видимо, на всю жизнь. Не случайно он продолжил писать исключительно на русском языке, считая себя представителем именно русской литературы. Многие критики гадали, какую тему Гальего изберёт для своей второй книги. Алла Латынина, к примеру, писала: «Понятны сложности, которые испытывал Рубен Гонсалес Гальего, приступая ко второй книге. Продолжить писать о своём детдомовском детстве? Есть риск, что она станет разжиженной копией первой, как щи в рассказе писателя, которые развели водой. Резко сменить тему? Это значит предать тех несчастных, голосом которых суждено было стать писателю, потерять точку опоры. Несомненно также, что автора по-своему уязвляли неумеренные похвалы его мужеству, сочетавшиеся с некоторой снисходительностью к нему как к писателю. В новой книге Гонсалеса Гальего «Я сижу на берегу...» отчётливо выступает намерение автора изменить манеру повествования, продемонстрировать, что он хорошо знаком с соврем
В 2001 году Гальего решил перебраться в Испанию. Но тоска по России у него осталась, видимо, на всю жизнь. Не случайно он продолжил писать исключительно на русском языке, считая себя представителем именно русской литературы. Многие критики гадали, какую тему Гальего изберёт для своей второй книги. Алла Латынина, к примеру, писала: «Понятны сложности, которые испытывал Рубен Гонсалес Гальего, приступая ко второй книге. Продолжить писать о своём детдомовском детстве? Есть риск, что она станет разжиженной копией первой, как щи в рассказе писателя, которые развели водой. Резко сменить тему? Это значит предать тех несчастных, голосом которых суждено было стать писателю, потерять точку опоры. Несомненно также, что автора по-своему уязвляли неумеренные похвалы его мужеству, сочетавшиеся с некоторой снисходительностью к нему как к писателю. В новой книге Гонсалеса Гальего «Я сижу на берегу...» отчётливо выступает намерение автора изменить манеру повествования, продемонстрировать, что он хорошо знаком с соврем
Ruben David Gonzalez Gallego has a terrible biography. His mother, Aurora Gallego, was the daughter of the secretary general of the Spanish Communist Party, Ignacio Gallego. The father belonged to the Venezuelan freedom fighters. Both mother and father studied at the Moscow institutes for some time. In 1968 they had two twin sons. But one kid died immediately, and another fell ill with cerebral palsy. The second was Ruben. The Kremlin doctors fought for Ruben for more than a year. But they did not manage to heal the grandson of the leader of the Spanish Communists. It was necessary to determine what to do next. However, her mother had other plans: she fell in love with the young Soviet writer Sergei Yurenen and soon left with him to Paris. And his father returned to Venezuela. It was later said about him that he was engaged in political terror. And the sick boy was eventually given to one of the Moscow orphanages. When Gallego was fifteen years old, he was transferred to Novocherkassk. There he entered a commercial and technical college, got married, gave birth to a daughter. Then followed a divorce, a new marriage and the birth of a second daughter. It was in Novocherkassk that Gallego had an interest in literature. Already in 2003 he recalled: "I lived in Novocherkassk, my health was very bad, and during another heart attack, I suddenly saw letters on the ceiling. It sounds romantic, but it was so. And I began to write down these letters, realizing that I was dying. Then he showed these notes to some familiar writers, journalists, and I was told that it is impossible to write like this. I abandoned this business. Then, when I was abroad, I showed my texts to Russian emigrants, and they told me that it's possible to write like this and it's even nothing, just a somewhat strange style. I sat down, quickly wrote several stories and made a broadcast on Radio Liberty. And then Yuz Aleshkovsky told me that I am a real writer "(Izvestia, 2003, December 8). If I understood correctly, Aleshkovsky, when he gave his assessments, first of all had in mind the novel Gallego "in black and white." Gallego wrote this thing in Russian. It was first published in 2002 in the journal Foreign Literature. According to critics, the novel turned out to be very tough. And not only for the topic. The author managed to find the right intonation. I will refer here, at least, to the opinion of the poet Maxim Amelin. According to him, Gallego "language is intentionally neutral, simple words are chosen, but there is a feeling that they are not said by chance. They are not general literary and not well-worn, they perfectly correspond to the content - and this is the harsh truth of life, therefore, the thing is comparable in effect to the influence of "Varlam Shalamov's" Kolyma stories ". Neutral language in this case does some wonderful thing - it brings almost to tears "(Literary Russia, 2003, September 12). In 2003, Gallego received his Russian Booker for his first novel. Another interesting detail related to this book: in French it was translated by the writer's mother - Aurora Gallego. The idea to find the mother of Gonzalez Gallego caught fire in Novocherkassk. Later the filmmakers specially arranged for him a trip to Europe. His mother showed up in Paris.
In 2001, Gallego decided to move to Spain. But he had a longing for Russia, apparently for the rest of his life. It is no accident that he continued to write exclusively in Russian, considering himself a representative of Russian literature. Many critics wondered what theme Gallego would choose for his second book. Alla Latynina, for example, wrote: "The difficulties that Ruben Gonzalez Gallego experienced in the second book are clear. Continue to write about his orphanage from childhood? There is a risk that it will become a liquefied copy of the first, like soup in the writer's story, which was dissolved by water. Sharply change the subject? This means betraying those unhappy people, whose voice was destined to become a writer, to lose a foothold. It is also certain that the author, in his own way, was stung by immoderate praise for his courage, combined with some indulgence towards him as a writer. In the new book by Gonzalez Gallego "I'm sitting on the shore ..." the author clearly intends to change the manner of the narrative, to demonstrate that he is well acquainted with the modern
In 2001, Gallego decided to move to Spain. But he had a longing for Russia, apparently for the rest of his life. It is no accident that he continued to write exclusively in Russian, considering himself a representative of Russian literature. Many critics wondered what theme Gallego would choose for his second book. Alla Latynina, for example, wrote: "The difficulties that Ruben Gonzalez Gallego experienced in the second book are clear. Continue to write about his orphanage from childhood? There is a risk that it will become a liquefied copy of the first, like soup in the writer's story, which was dissolved by water. Sharply change the subject? This means betraying those unhappy people, whose voice was destined to become a writer, to lose a foothold. It is also certain that the author, in his own way, was stung by immoderate praise for his courage, combined with some indulgence towards him as a writer. In the new book by Gonzalez Gallego "I'm sitting on the shore ..." the author clearly intends to change the manner of the narrative, to demonstrate that he is well acquainted with the modern