Рукою дрожащей посох свой сжимает,
И льётся тусклый свет ему на седину.
Свой фолиант он молча открывает
И шепчет заклинания во тьму.
Его лицо морщинами покрыто.
На нем печать невыносимых мук,
Но что за мощь под мантией сокрыта -
Страшнее стали взмах изящных рук!
Но приступ кашля вновь его терзает,
И на губах опять струится кровь.
Свои глаза он в муке поднимает,
И увядает мир пред ними вновь и вновь.
Быть может, жалок он в своём тщедушном теле,
Его душа как море подо льдом.
И часто люди Рейстлина жалели,
Но ненавидит он лишь мысль одну о том.
Но вырвется струёй из жезла пламя,
Зрачок во мраке золотом блеснёт.
И дух безудержный над бездною восстанет,
И целый мир пред Рейстлином падёт!
With his trembling hand he holds his staff,
And the dull light pours on his gray hair.
He opens his folio silently
And whispering spells into darkness.
His face is covered with wrinkles.
It has a stamp of unbearable torment,
But what power is concealed under the mantle -
The wave of graceful hands became more terrible!
But a fit of coughing again torments him,
And on the lips blood flows again.
He raises his eyes in agony,
And the world is withering before them again and again.
Perhaps he is pathetic in his frail body,
His soul is like a sea under ice.
And often the people of Raistlin regretted,
But he hates only thought of one thing.
But the flame bursts out of the rod,
The pupil in the darkness shines with gold.
And the spirit unrestrained over the abyss will arise,
And the whole world will fall before Raistlin!