Как листья носятся в танце,
Танцуют пьяные руки.
Тяжелой обкуренной улыбкой
Меня встречает утро в холодной кровати.
Зима наступает на ноги.
Морозом ошпарены пальцы.
И дети смотрят голодными глазами
На жратву в теплых витринах.
Депрессивная зима съедает слабых.
Замёрзшие окна в трамваях
Рисуют фильмы про лето.
Голодные птицы дохнут в сугробах,
Как осенью мухи под заблёванной дверью.
Мне вслед заметает дороги
Старый дед, что приносит подарки.
Его ждут дети, а по вечерам
Они смотрят на календарь, где нарисовано лето.
Депрессивная зима съедает слабых.
Косые до одури ночи
Плетут хороводы смело.
И снова последний поезд мой
Провожает слепая метель хохотом пьяным.
Простужено с утра запела
Гитара в оркестре нашем.
Всё небо рухнуло на лица
Каплей водки и стаканом портвейна.
Депрессивная зима съедает слабых.
As the leaves rush in the dance,
Dancing drunk hands.
Heavy smoky smile
I am met in the morning in a cold bed.
Winter comes to its feet.
Fingers are scalded with frost.
And the children look with hungry eyes
To grub in warm shop windows.
Depressive winter eats weak.
Frozen windows in trams
Draw films about the summer.
Hungry birds die in snowdrifts,
Like the fall of a fly under a swarthy door.
After me I sweep the roads
Old grandfather that brings gifts.
He is waiting for children, and in the evenings
They look at the calendar where the summer is painted.
Depressive winter eats weak.
Skew to the fool's eye
Twist roundelays boldly.
And again my last train
A blind blizzard accompanies a drunken laughter.
I got a cold from the morning
The guitar in our orchestra.
The whole sky collapsed on the face
A drop of vodka and a glass of port.
Depressive winter eats weak.