Черным подолом шуршит по ступеням
И трогает медную ручку двери
Дама, одетая в мертвое время,
Дама, сияющая изнутри.
Мой брат ей обещан любимой игрушкой,
Смешным паровозом, ушедшим в депо.
Она поднимает, смеется и кружит,
И падает пепел на шахматный пол.
Это больше тебя и меня – просто детей.
Я уже не держу твою тень – можешь лететь.
Я знаю, ты знаешь, что нас с тобой нет, и
Я видела где-то за темным стеклом,
Как будто бы я – просто марионетка,
А ты – мой разрушенный кукольный дом.
И будто бы нет для печали причины.
Шкатулка играет измученный вальс.
И это – не женщины и не мужчины,
А дети, живущие в каждом из нас.
Это больше тебя и меня – просто детей.
Я уже не держу твою тень – можешь лететь,
Можешь лететь...
The black hem rustles up the steps
And touches the brass door handle
The lady, dressed in dead time,
A lady shining from the inside.
My brother promised her a favorite toy,
A funny locomotive, gone to the depot.
She picks up, laughs and turns,
And ash falls on the chess floor.
It's bigger than you and me - just kids.
I no longer hold your shadow - you can fly.
I know, you know that we are not with you, and
I saw somewhere behind a dark glass,
As if I'm just a puppet,
And you are my ruined doll house.
And as if there is no reason for sadness.
The box is played by an exhausted waltz.
And it's not women or men,
And the children who live in each of us.
It's bigger than you and me - just kids.
I no longer hold your shadow - you can fly,
You can fly ...