Лежит на грунте наша субмарина,
Зарывшись в ил по самый перископ,
Все оттого, что часовая мина
Из лодки сделала подводный братский гроб.
Над нами ласковое море,
И с двух сторон полоски берегов.
Осталась песня о просторе,
И воздуху - всего на семь часов.
Радист кричит: "Спасите наши души!"
Сквозь толщу вод летят тире и точки,
А тишина все глуше давит в уши, -
Письмо на ощупь ласточке и дочке.
Над нами ласковое море,
И с двух сторон полоски берегов.
Осталась песня о просторе,
И воздуху - всего на шесть часов.
Продуты полностью балластные цистерны,
Но субмарина с места не на фут,
Ну, все - конец! А на земле, наверно,
Уже забыли, как нас всех зовут...
Над нами ласковое море,
И с двух сторон полоски берегов.
Осталась песня о просторе,
И воздуху - всего на пять часов.
Лежит на грунте наша субмарина,
Зарывшись в ил по самый перископ,
Кто виноват, что часовая мина
Из лодки сделала подводный братский гроб
Lies on the ground of our submarine,
Burrowing in the silt along the periscope,
All because an hour's mine
From the boat made underwater brotherly coffin.
Above us is a gentle sea,
And on both sides of a strip of coast.
There is a song about space,
And air - only seven hours.
The radist screams: "Save our souls!"
Through the thickness of the water dashes and dots,
And the silence is pressing deeper into my ears, -
A letter to the touch of a swallow and daughter.
Above us is a gentle sea,
And on both sides of a strip of coast.
There is a song about space,
And air - only six hours.
Completely ballast tanks,
But the submarine from the place is not a foot,
Well, it's all over! And on the ground, probably,
We have already forgotten how all of us are called ...
Above us is a gentle sea,
And on both sides of a strip of coast.
There is a song about space,
And air - only five hours.
Lies on the ground of our submarine,
Burrowing in the silt along the periscope,
Who is to blame for the fact that the mine mine
From the boat made underwater brotherly coffin