Я сегодня едва понимаю, где я,
Хоть и знаю ответ на вопрос.
Я иду к белокаменной Иудее,
Где когда-то ходил Христос.
И пока скороспелый закат сочится
На булыжник у Яффских ворот,
Я отчётливо чувствую: всё случится,
Всё изменится, всё пройдёт.
Не наступит беды ни за что на свете,
Не войдёт в эти двери вор!
И у всех влюблённых родятся дети,
И излечится всяк, кто хвор.
И отыщет клад у дороги нищий,
И войдёт весна в Тель-Авив...
И у всех голодных найдётся пища,
И на всех влюблённых -любви.
И не врежутся боинги в рёбра башен,
И Чернобыль останется цел,
И не попадёт Джефф Кеннеди младший
В чей-то качественный прицел.
И печали своей не пытаясь скрыть,
Словно письма в камине сжечь,
Я иду и смотрю на чужие лица,
Понимаю чужую речь.
И не чувствую мест, и не верю в даты,
Я шагаю себе в веках.
И горит, и болит поцелуй проклятый
На обеих моих щеках.
Today I hardly understand where I am,
Though I know the answer to the question.
I go to white stone Judea,
Where did Christ go?
And while the early sunset is oozing
On the cobblestone at the Jaffa Gate,
I clearly feel: everything will happen,
Everything will change, everything will pass.
There will be no trouble for anything in the world
A thief will not enter these doors!
And all lovers will have children
And everyone who is sick is cured.
And a beggar will find a treasure by the road
And spring will come to Tel Aviv ...
And all the hungry will have food,
And on all lovers - love.
And do not crash Boeing in the edges of the towers,
And Chernobyl will remain intact,
And Jeff Kennedy Jr
In someone's high-quality sight.
And their sorrows are not trying to hide,
Like letters in the fireplace to burn,
I go and look at other people's faces,
I understand someone else's speech.
And I don’t feel places, and I don’t believe in dates,
I pace myself through the ages.
And burns and hurts kiss damn
On both my cheeks.