Утренние часы аэропортовского ожидания,
многотонное небо самолетами лязгающее наверху.
Если бы я мог в тебе запросто выговорить стихами
каждого пассажира, вплывающего в этот шум,
ты бы стояла строгая, с огромными глазищами,
спокойная, с некоторой постоянностью в жестах.
Я бы вышагивал в черном плаще, весь из себя мистер.
Мне же до самых родинок твоих все в тебе интересно.
Вот и у нас такое ветреное, недозрелое лето, как кислое яблоко.
Это особенная красота, от которой сильно сжимаются легкие.
Ты бы просто прижалась губами такими матовыми
к моему горячему лбу /по нему метеосводки
можно считывать/. Я бы шагнул на улицу
в мятой рубахе, с часами на правом, с запахом от Сен Лоран.
Знаешь, а я готов ко всему, что тебе вздумается…
Знаешь, любое действие, в принципе, - бумеранг.
Morning hours of airport waiting,
multi-toned sky with clanging planes above.
If I could easily pronounce in you poems
every passenger entering this noise
you would be strict, with huge eyes,
calm, with some constancy in gestures.
I would walk in a black raincoat, all of a mister.
To me, up to your moles, everything in you is interesting.
So we have such a windy, unripe summer, like a sour apple.
This is a special beauty, from which the lungs are strongly compressed.
You would just press your lips so dull
to my hot forehead / meteorological report
can be read /. I would step outside
in a mint shirt, with a clock on the right, with a smell from Saint Laurent.
You know, and I'm ready for whatever you want ...
You know, any action, in principle, is a boomerang.