Lyrics Ассаи - Ольга
Views
36
0 people consider the lyrics to be true
0 people consider the lyrics of the song incorrect
The lyrics of the song are provided for your reference Ассаи - Ольга, and also a translation of a song with a video or clip.
Припев
В этих глазах вся ее жизнь, все сны.
Из окон старинных домов видны
Узкие щелки глаз,
Жмурясь, в последний раз
Она увидит место,
Где оставит детство.
Убегала от дождя по тротуарам мокрым,
Зажав под мышкой томик Набокова.
Ребенок, девушка, женщина… Старость пришла незаметно,
Пока причалы скрипели от ветра.
Ассаи:
«Ломает стариков кашель, услада во сне, да и только»,-
Кряхтела мне вдова Ольга.
Ей не мила погода уже. В пыльной, затхлой комнате стучала в стены:
«Куда вы звоните?»
«Видела Бога, видела кровь на ладонях его»,-
Шептала мне старая дама в пальто.
Завещала внукам квартиру –
Молодожены добавляли цианистый калий в графины.
Это пахнет имбирем, и во снах.
Тает весна на глазах –
И вот уже осень местами.
Слишком тонкие стены, слишком слабый свет.
Столько лет прошло. Мы тени этих лет.
Удары хлыста – это сердце стучит.
Так и та мелодия, шепот случайных прохожих.
Согреет шорох пластинки,
И ничего дороже нет тех старых снимков.
Где сталкер, который проведет ее в недра памяти, вернет назад в года вешние?
Она хотела вернуться в невинность,
День, за днем убивая эту боль чем-то типа морфина.
Под абажуром письма родным, далеким.
«Здравствуй, мама», гранитные строки,
Сноски и что-то там про вечную память.
Нам ведь не остановить лед, что тает.
Нет, не повторить, и не пытайся с этим играть.
Помнишь, в прошлый раз? Будешь впредь знать.
Когда твой внук кричал, не помню, кто был с ним,
А ты твердила: «Он не может быть таким».
Нет, закрой глаза и покажи свою ладонь:
Она расскажет нам историю прожитых лет.
Тает год, за ним другой.
Незаменимых нет. Незаменимых нет.
Припев
В этих глазах вся ее жизнь, все сны.
Из окон старинных домов видны
Узкие щелки глаз,
Жмурясь в последний раз,
Она увидит место,
Где оставит детство.
Убегала от дождя по тротуарам мокрым,
Зажав под мышкой томик Набокова.
Ребенок, девушка, женщина… Старость пришла незаметно,
Пока причалы скрипели от ветра.
Фьюз:
Среда. Восемь утра. Все встают на работу или учебу.
У всех свои дела,
Лишь только она,
Несмотря на боль в теле,
Встает с постели,
Передвигаясь еле-еле,
Идет в тоннели или к церкви.
Там ты можешь увидеть ее в любой из дней недели:
Пожилая дама.
У ворот храма.
Стоит с протянутой рукой. Ее жизнь драма.
Незаживающая рана.
В сердце,
Ведь она пережила тех,
Кто называл ее мама.
Однообразных дней тянется серая гамма.
Ложится поздно, затем встает рано.
Поезд. В парке, у фонтана,
Там, где пары кружат в ритме старого танго
Плавно,
На аллее влюбленных.
В тени старого клена,
Совсем старая, совсем седая.
Припев
В этих глазах вся ее жизнь, все сны.
Из окон старинных домов видны
Узкие щелки глаз,
Жмурясь в последний раз,
Она увидит место,
Где оставит детство.
Убегала от дождя по тротуарам мокрым,
Зажав под мышкой томик Набокова.
Ребенок, девушка, женщина… Старость пришла незаметно,
Пока причалы скрипели от ветра.
Смоки Мо:
Ольга Петровна моет полы и мраморные стены,
Уверена в том, что ее деньги съела система,
Вспоминает Сталина со слезами,
Иногда носит заштопанный пиджак с медалями.
«Но теперь все продано как-то, деньги подарены детям, все разворовано!»-
Кричит Ольга Петровна.
В пустых комнатах коммуналки полулюди плюют на пол.
Сережа ненавидит папу.
Тот кричит, что сдаст сына в приют, жене Ирине.
«Помнишь, я и тебя подобрал в дерьме.
Теперь на моей шее ты, твой выродок и твоя мать, старая с.ка»
Серега перестал искать.
«Из этого ада выхода не было?» - «Нет»
Не было слез, просто прибавилось седых волос на головах старух,
Голодных, вечных вдов, седых, кормящих поводырей на выходных
В этих глазах вся ее жизнь, все сны.
Из окон старинных домов видны
Узкие щелки глаз,
Жмурясь, в последний раз
Она увидит место,
Где оставит детство.
Убегала от дождя по тротуарам мокрым,
Зажав под мышкой томик Набокова.
Ребенок, девушка, женщина… Старость пришла незаметно,
Пока причалы скрипели от ветра.
Ассаи:
«Ломает стариков кашель, услада во сне, да и только»,-
Кряхтела мне вдова Ольга.
Ей не мила погода уже. В пыльной, затхлой комнате стучала в стены:
«Куда вы звоните?»
«Видела Бога, видела кровь на ладонях его»,-
Шептала мне старая дама в пальто.
Завещала внукам квартиру –
Молодожены добавляли цианистый калий в графины.
Это пахнет имбирем, и во снах.
Тает весна на глазах –
И вот уже осень местами.
Слишком тонкие стены, слишком слабый свет.
Столько лет прошло. Мы тени этих лет.
Удары хлыста – это сердце стучит.
Так и та мелодия, шепот случайных прохожих.
Согреет шорох пластинки,
И ничего дороже нет тех старых снимков.
Где сталкер, который проведет ее в недра памяти, вернет назад в года вешние?
Она хотела вернуться в невинность,
День, за днем убивая эту боль чем-то типа морфина.
Под абажуром письма родным, далеким.
«Здравствуй, мама», гранитные строки,
Сноски и что-то там про вечную память.
Нам ведь не остановить лед, что тает.
Нет, не повторить, и не пытайся с этим играть.
Помнишь, в прошлый раз? Будешь впредь знать.
Когда твой внук кричал, не помню, кто был с ним,
А ты твердила: «Он не может быть таким».
Нет, закрой глаза и покажи свою ладонь:
Она расскажет нам историю прожитых лет.
Тает год, за ним другой.
Незаменимых нет. Незаменимых нет.
Припев
В этих глазах вся ее жизнь, все сны.
Из окон старинных домов видны
Узкие щелки глаз,
Жмурясь в последний раз,
Она увидит место,
Где оставит детство.
Убегала от дождя по тротуарам мокрым,
Зажав под мышкой томик Набокова.
Ребенок, девушка, женщина… Старость пришла незаметно,
Пока причалы скрипели от ветра.
Фьюз:
Среда. Восемь утра. Все встают на работу или учебу.
У всех свои дела,
Лишь только она,
Несмотря на боль в теле,
Встает с постели,
Передвигаясь еле-еле,
Идет в тоннели или к церкви.
Там ты можешь увидеть ее в любой из дней недели:
Пожилая дама.
У ворот храма.
Стоит с протянутой рукой. Ее жизнь драма.
Незаживающая рана.
В сердце,
Ведь она пережила тех,
Кто называл ее мама.
Однообразных дней тянется серая гамма.
Ложится поздно, затем встает рано.
Поезд. В парке, у фонтана,
Там, где пары кружат в ритме старого танго
Плавно,
На аллее влюбленных.
В тени старого клена,
Совсем старая, совсем седая.
Припев
В этих глазах вся ее жизнь, все сны.
Из окон старинных домов видны
Узкие щелки глаз,
Жмурясь в последний раз,
Она увидит место,
Где оставит детство.
Убегала от дождя по тротуарам мокрым,
Зажав под мышкой томик Набокова.
Ребенок, девушка, женщина… Старость пришла незаметно,
Пока причалы скрипели от ветра.
Смоки Мо:
Ольга Петровна моет полы и мраморные стены,
Уверена в том, что ее деньги съела система,
Вспоминает Сталина со слезами,
Иногда носит заштопанный пиджак с медалями.
«Но теперь все продано как-то, деньги подарены детям, все разворовано!»-
Кричит Ольга Петровна.
В пустых комнатах коммуналки полулюди плюют на пол.
Сережа ненавидит папу.
Тот кричит, что сдаст сына в приют, жене Ирине.
«Помнишь, я и тебя подобрал в дерьме.
Теперь на моей шее ты, твой выродок и твоя мать, старая с.ка»
Серега перестал искать.
«Из этого ада выхода не было?» - «Нет»
Не было слез, просто прибавилось седых волос на головах старух,
Голодных, вечных вдов, седых, кормящих поводырей на выходных
Chorus
In these eyes all her life, all dreams.
From the windows of old houses are visible
Narrow clicks of the eyes
Squinting for the last time
She will see the place
Where will leave childhood.
Running away from the rain on the sidewalks wet
Holding a volume of Nabokov under his arm.
A child, a girl, a woman ... Old age has come unnoticed,
While the moorings creaked from the wind.
Assai:
"Cough breaks old people, delight in a dream, and only", -
The widow Olga groaned to me.
The weather is not nice for her already. In a dusty, musty room, she pounded on the walls:
"Where are you calling?"
"I saw God, I saw blood on his palms," -
The old lady in a coat whispered to me.
Bequeathed to the grandchildren an apartment -
Newlyweds added potassium cyanide to decanters.
It smells like ginger, and in dreams.
Spring is melting before our eyes -
And now it’s autumn in places.
Too thin walls, too weak light.
So many years have passed. We are the shadows of these years.
Whip beats - that heart beats.
So that melody, the whisper of random passers-by.
The rustle of the plate will warm
And there’s nothing more expensive than those old shots.
Where is the stalker who will lead her into the bowels of her memory, will return spring to the years ago?
She wanted to return to innocence
Day after day, killing this pain with something like morphine.
Under the lampshade of the letter is native, distant.
"Hello Mom," granite strings,
Footnotes and something about eternal memory.
We can’t stop the ice that is melting.
No, do not repeat, and do not try to play with it.
Remember last time? You will continue to know.
When your grandson screamed, I don’t remember who was with him,
And you said: "He cannot be like that."
No, close your eyes and show your palm:
She will tell us the story of past years.
The year is melting, followed by another.
There are no irreplaceable ones. There are no irreplaceable ones.
Chorus
In these eyes all her life, all dreams.
From the windows of old houses are visible
Narrow clicks of the eyes
Squinting for the last time
She will see the place
Where will leave childhood.
Running away from the rain on the sidewalks wet
Holding a volume of Nabokov under his arm.
A child, a girl, a woman ... Old age has come unnoticed,
While the moorings creaked from the wind.
Fuse:
Wednesday. Eight in the morning. Everyone gets to work or study.
Everyone has their own affairs
Only she
Despite the pain in the body,
Gets out of bed
Moving barely
Goes to the tunnels or to the church.
There you can see her on any day of the week:
Elderly lady.
At the gates of the temple.
Stands with outstretched hand. Her life is a drama.
Non-healing wound.
In heart,
After all, she survived those
Who called her mom.
Monotonous days stretch gray scale.
Lies down, then gets up early.
A train. In the park, at the fountain,
Where couples circle in the rhythm of an old tango
Smoothly,
In the alley of lovers.
In the shade of an old maple
Very old, completely gray.
Chorus
In these eyes all her life, all dreams.
From the windows of old houses are visible
Narrow clicks of the eyes
Squinting for the last time
She will see the place
Where will leave childhood.
Running away from the rain on the sidewalks wet
Holding a volume of Nabokov under his arm.
A child, a girl, a woman ... Old age has come unnoticed,
While the moorings creaked from the wind.
Smoky Mo:
Olga Petrovna washes floors and marble walls,
I’m sure that the system ate her money,
Remember Stalin with tears
Sometimes wears a darned jacket with medals.
“But now everything has been sold somehow, money has been donated to children, everything has been stolen!” -
Yelling Olga Petrovna.
In the empty rooms, the communal half-people spit on the floor.
Seryozha hates dad.
He shouts that he will hand over his son to the shelter, his wife Irina.
“Remember, I picked you up in shit.
Now on my neck you, your geek and your mother, old s.k. ”
Serge stopped looking.
“Was there no way out of this hell?” - “No”
There were no tears, just gray hair on the heads of old women increased
Weekend hungry, eternal widows, gray-haired, nursing guides
In these eyes all her life, all dreams.
From the windows of old houses are visible
Narrow clicks of the eyes
Squinting for the last time
She will see the place
Where will leave childhood.
Running away from the rain on the sidewalks wet
Holding a volume of Nabokov under his arm.
A child, a girl, a woman ... Old age has come unnoticed,
While the moorings creaked from the wind.
Assai:
"Cough breaks old people, delight in a dream, and only", -
The widow Olga groaned to me.
The weather is not nice for her already. In a dusty, musty room, she pounded on the walls:
"Where are you calling?"
"I saw God, I saw blood on his palms," -
The old lady in a coat whispered to me.
Bequeathed to the grandchildren an apartment -
Newlyweds added potassium cyanide to decanters.
It smells like ginger, and in dreams.
Spring is melting before our eyes -
And now it’s autumn in places.
Too thin walls, too weak light.
So many years have passed. We are the shadows of these years.
Whip beats - that heart beats.
So that melody, the whisper of random passers-by.
The rustle of the plate will warm
And there’s nothing more expensive than those old shots.
Where is the stalker who will lead her into the bowels of her memory, will return spring to the years ago?
She wanted to return to innocence
Day after day, killing this pain with something like morphine.
Under the lampshade of the letter is native, distant.
"Hello Mom," granite strings,
Footnotes and something about eternal memory.
We can’t stop the ice that is melting.
No, do not repeat, and do not try to play with it.
Remember last time? You will continue to know.
When your grandson screamed, I don’t remember who was with him,
And you said: "He cannot be like that."
No, close your eyes and show your palm:
She will tell us the story of past years.
The year is melting, followed by another.
There are no irreplaceable ones. There are no irreplaceable ones.
Chorus
In these eyes all her life, all dreams.
From the windows of old houses are visible
Narrow clicks of the eyes
Squinting for the last time
She will see the place
Where will leave childhood.
Running away from the rain on the sidewalks wet
Holding a volume of Nabokov under his arm.
A child, a girl, a woman ... Old age has come unnoticed,
While the moorings creaked from the wind.
Fuse:
Wednesday. Eight in the morning. Everyone gets to work or study.
Everyone has their own affairs
Only she
Despite the pain in the body,
Gets out of bed
Moving barely
Goes to the tunnels or to the church.
There you can see her on any day of the week:
Elderly lady.
At the gates of the temple.
Stands with outstretched hand. Her life is a drama.
Non-healing wound.
In heart,
After all, she survived those
Who called her mom.
Monotonous days stretch gray scale.
Lies down, then gets up early.
A train. In the park, at the fountain,
Where couples circle in the rhythm of an old tango
Smoothly,
In the alley of lovers.
In the shade of an old maple
Very old, completely gray.
Chorus
In these eyes all her life, all dreams.
From the windows of old houses are visible
Narrow clicks of the eyes
Squinting for the last time
She will see the place
Where will leave childhood.
Running away from the rain on the sidewalks wet
Holding a volume of Nabokov under his arm.
A child, a girl, a woman ... Old age has come unnoticed,
While the moorings creaked from the wind.
Smoky Mo:
Olga Petrovna washes floors and marble walls,
I’m sure that the system ate her money,
Remember Stalin with tears
Sometimes wears a darned jacket with medals.
“But now everything has been sold somehow, money has been donated to children, everything has been stolen!” -
Yelling Olga Petrovna.
In the empty rooms, the communal half-people spit on the floor.
Seryozha hates dad.
He shouts that he will hand over his son to the shelter, his wife Irina.
“Remember, I picked you up in shit.
Now on my neck you, your geek and your mother, old s.k. ”
Serge stopped looking.
“Was there no way out of this hell?” - “No”
There were no tears, just gray hair on the heads of old women increased
Weekend hungry, eternal widows, gray-haired, nursing guides