Lyrics Аркадий Северный - В семье прокурора
Views
30
0 people consider the lyrics to be true
0 people consider the lyrics of the song incorrect
The lyrics of the song are provided for your reference Аркадий Северный - В семье прокурора, and also a translation of a song with a video or clip.
Там в семье прокурора, без упречи и ласки,
Жила дочка-красотка с золотою косою.
С голубыми глазами, и по имени Вера,
Как отец, горделива, и прекрасна собой.
С голубыми глазами, и по имени Вера,
Как отец, горделива, и прекрасна собой.
Было ей восемнадцать, никому не доступна,
Понапрасну, ребята увлекаются ей.
Не подарки улыбки, не посмотрит, как надо,
Лишь с каким-то презреньем, иногда поглядит.
Не подарки улыбки, не посмотрит, как надо,
Лишь с каким-то презреньем, глядит на людей.
Но однажды на танцах суетливых и быстрых,
К ней шикарно одетый уркаган подошел.
С голубыми глазами, сын преступного мира,
Поклонился он Вере, и увлек за собой.
С голубыми глазами, сын преступного мира,
Поклонился он Вере, и увлек за собой.
Сколько было, там ласки, поцелуев горячих,
Воровская любовь, коротка, но сильна.
Ничего он не хочет, ничего не жалеет,
Только тело красотки, только море вина.
Ничего он не хочет, ничего не жалеет,
Только тело красотки, только море вина.
Но судьба суеверный, изменчива быстро,
То по тюрьмам, то свобода, то опять лагеря.
И однажды в субботу, в день дождливый, осенний,
Завалились на деле, он её и себя.
И однажды в субботу, в день дождливый, осенний,
Завалил он на деле, себя и её.
Вот, за красным столом, за стеклянным стаканом,
Одуревший от горя, воду пьёт прокурор.
А на черной скамье, на скамье подсудимых,
Сидит, дочка красотка, с ней молоденький вор.
А на черной скамье, на скамье подсудимых,
Сидит, дочка красотка, с ней молоденький вор.
И прощаясь с любимой на долгие годы,
Попросил уркаган, попрощаться с женой.
И уста их сомкнулись в полускрытых объятьях,
Лишь слезу за слезою ронял прокурор.
И уста их сомкнулись в полускрытых объятьях,
Лишь слезу за слезою прогонял прокурор.
Жила дочка-красотка с золотою косою.
С голубыми глазами, и по имени Вера,
Как отец, горделива, и прекрасна собой.
С голубыми глазами, и по имени Вера,
Как отец, горделива, и прекрасна собой.
Было ей восемнадцать, никому не доступна,
Понапрасну, ребята увлекаются ей.
Не подарки улыбки, не посмотрит, как надо,
Лишь с каким-то презреньем, иногда поглядит.
Не подарки улыбки, не посмотрит, как надо,
Лишь с каким-то презреньем, глядит на людей.
Но однажды на танцах суетливых и быстрых,
К ней шикарно одетый уркаган подошел.
С голубыми глазами, сын преступного мира,
Поклонился он Вере, и увлек за собой.
С голубыми глазами, сын преступного мира,
Поклонился он Вере, и увлек за собой.
Сколько было, там ласки, поцелуев горячих,
Воровская любовь, коротка, но сильна.
Ничего он не хочет, ничего не жалеет,
Только тело красотки, только море вина.
Ничего он не хочет, ничего не жалеет,
Только тело красотки, только море вина.
Но судьба суеверный, изменчива быстро,
То по тюрьмам, то свобода, то опять лагеря.
И однажды в субботу, в день дождливый, осенний,
Завалились на деле, он её и себя.
И однажды в субботу, в день дождливый, осенний,
Завалил он на деле, себя и её.
Вот, за красным столом, за стеклянным стаканом,
Одуревший от горя, воду пьёт прокурор.
А на черной скамье, на скамье подсудимых,
Сидит, дочка красотка, с ней молоденький вор.
А на черной скамье, на скамье подсудимых,
Сидит, дочка красотка, с ней молоденький вор.
И прощаясь с любимой на долгие годы,
Попросил уркаган, попрощаться с женой.
И уста их сомкнулись в полускрытых объятьях,
Лишь слезу за слезою ронял прокурор.
И уста их сомкнулись в полускрытых объятьях,
Лишь слезу за слезою прогонял прокурор.
There in the family of the prosecutor, without contricacy and affection,
She lived daughter-beauty with gold slaughter.
With blue eyes, and named Vera,
As a father, proud, and is beautiful.
With blue eyes, and named Vera,
As a father, proud, and is beautiful.
She was eighteen, not available to anyone,
Different, guys are fond of her.
Not a gifting smile, will not look, as it should,
Only with some kind of contempt, sometimes looks like.
Not a gifting smile, will not look, as it should,
Only with some kind of contempt, it looks at people.
But one day on dances of fussy and fast,
Elegantly dressed urcagan approached her.
With blue eyes, the son of the criminal world,
He bowed to faith, and fascinated by himself.
With blue eyes, the son of the criminal world,
He bowed to faith, and fascinated by himself.
How much was, there caresses, kisses hot,
Thief love, short, but strong.
He does not want anything, nothing regrets
Only the body of beauty, only the sea of wine.
He does not want anything, nothing regrets
Only the body of beauty, only the sea of wine.
But the fate is superstitious, changing quickly,
Then in prisons, then freedom, then again camps.
And one day on Saturday, on the day of rainy, autumn,
They fell into a matter, he myself.
And one day on Saturday, on the day of rainy, autumn,
He poured in fact, himself and her.
Here, behind the red table, behind a glass cup,
Drawing from grief, the prosecutor drinks water.
And on a black bench, on the dock,
Sits, daughter beauty, with her a young thief.
And on a black bench, on the dock,
Sits, daughter beauty, with her a young thief.
And say goodbye to his beloved for many years
I asked Urcagan, say goodbye to his wife.
And their mouths closed in semi-widen arms,
Only a tear for a tear dropped the prosecutor.
And their mouths closed in semi-widen arms,
Only a tear for a tear drove the prosecutor.
She lived daughter-beauty with gold slaughter.
With blue eyes, and named Vera,
As a father, proud, and is beautiful.
With blue eyes, and named Vera,
As a father, proud, and is beautiful.
She was eighteen, not available to anyone,
Different, guys are fond of her.
Not a gifting smile, will not look, as it should,
Only with some kind of contempt, sometimes looks like.
Not a gifting smile, will not look, as it should,
Only with some kind of contempt, it looks at people.
But one day on dances of fussy and fast,
Elegantly dressed urcagan approached her.
With blue eyes, the son of the criminal world,
He bowed to faith, and fascinated by himself.
With blue eyes, the son of the criminal world,
He bowed to faith, and fascinated by himself.
How much was, there caresses, kisses hot,
Thief love, short, but strong.
He does not want anything, nothing regrets
Only the body of beauty, only the sea of wine.
He does not want anything, nothing regrets
Only the body of beauty, only the sea of wine.
But the fate is superstitious, changing quickly,
Then in prisons, then freedom, then again camps.
And one day on Saturday, on the day of rainy, autumn,
They fell into a matter, he myself.
And one day on Saturday, on the day of rainy, autumn,
He poured in fact, himself and her.
Here, behind the red table, behind a glass cup,
Drawing from grief, the prosecutor drinks water.
And on a black bench, on the dock,
Sits, daughter beauty, with her a young thief.
And on a black bench, on the dock,
Sits, daughter beauty, with her a young thief.
And say goodbye to his beloved for many years
I asked Urcagan, say goodbye to his wife.
And their mouths closed in semi-widen arms,
Only a tear for a tear dropped the prosecutor.
And their mouths closed in semi-widen arms,
Only a tear for a tear drove the prosecutor.