В темной роще густой партизан удалой
Притаился с отрядом в засаде.
Под осенним дождем мы врага обождем,
Нам спешить, торопиться не надо.
Ни жена, ни сестра нас не ждет у окна,
Мать-старушка нам стол не накроет.
Наши семьи ушли, наши хаты сожгли,
Только ветер в развалинах воет.
Пусть летит над страной этот ветер родной
И считает и слезы, и раны,
Чтоб могли по ночам отомстить палачам
За позор и за кровь партизаны.
В темной роще густой веет ветер родной,
А в лесу уж костер разгорался.
То немецкий обоз полетел под откос,
Он на собственной мине взорвался.
Так окончился бой на опушке лесной,
Золотистая зорька вставала.
Дождь и ветер утих, а на листьях сухих
Груда мертвых фашистов лежала.
In the dark grove, the thick partisans
Lied with the detachment in the ambush.
Under the autumn rain we wait for the enemy,
We must not hurry, we must not hurry.
Neither the wife nor the sister is waiting for us by the window,
The old mother will not have a table for us.
Our families have gone, our houses have been burned,
Only the wind in the ruins howls.
Let this country's wind fly over the country
And he considers both tears and wounds,
So that at night they could take revenge on the executioners
For the shame and for the blood of the guerrillas.
In the dark grove thick the native wind blows,
And in the woods the fire was already burning.
Then the German train flew down a slope,
He exploded on his own mine.
Thus ended the battle at the edge of the forest,
The golden dawn rose.
The rain and the wind ceased, and on the leaves of dry
A pile of dead fascists lay.