Как не изворачивайся, а времени мало.
И, что-то не умнется от медленных книжек.
Я поднимаюсь в лифте на родину Мао,
На самую высокую под звездами крышу.
Скрипя тросами, барабаня по стенам,
Меня тянет к свету, как ведро из колодца.
И я не сомневаюсь, что когда-нибудь всем нам
Придется выходить там, где живым не живется.
И что бы там такое дверь ко мне не ломало;
Огонь, вода иль пафосные трубы из меди
Тому, кто едет в лифте на родину Мао,
Ему уже достаточно того, что он едет.
Любой из нас умеет так войти, чтоб не выйти.
И раз уж все равно живем, живем, а не выжить,
На разных скоростях мы поднимаемся в лифте,
На самую высокую под звездами крышу.
Но времени, времени, времени мало.
И больше не умнется от медленных книжек.
Я поднимаюсь в лифте на родину Мао,
На самую высокую под звездами крышу.
How not to dodge, but time is short.
And, something will not be cleared by slow books.
I rise in the elevator to Mao’s homeland,
To the highest roof under the stars.
Creaking cables, banging on the walls,
I am drawn to the light like a bucket from a well.
And I have no doubt that someday all of us
We'll have to go where the living is not living.
And whatever the door to me there would break;
Fire, water or pathos copper tubes
Anyone who rides the elevator to Mao’s homeland,
He is already enough that he was going.
Each of us knows how to enter so as not to quit.
And since we still live, we live, not survive,
At different speeds we go up in the elevator
To the highest roof under the stars.
But time, time, time is short.
And no longer clears slow books.
I rise in the elevator to Mao’s homeland,
To the highest roof under the stars.