Захихикали гром в лепет,
Пряли смутой раздора нить,
Искушали доверчивых негодовать.
Разметали костры в пепел,
Без корней похвалялись жить,
Уповали на кровь и чертову мать.
Грязь в руках у ростовщика,
Грязь в глазах у юмориста,
Грязь в словах телезвонаря,
И в сердцах там тоже нечисто.
Трудолюбие жгли ленью,
Тихой сапой точили строй,
Зазывали искать в истерике пост.
Тусовали лучи с тенью,
Шито-крыто трясли страной,
Умудрялись даже в дожде усмотреть холокост.
Грязь в руках у ростовщика,
Грязь в глазах у юмориста,
Грязь в словах телезвонаря,
Ну а я у них считаюсь фашистом!
Giggles thundered into babbling,
We harnessed a thread of distemper strife,
Tempted the gullible to be indignant.
They scattered fires in ashes,
Without roots boasted of living,
They trusted blood and damn mother.
Dirt in the hands of a pawnbroker,
Dirt in the eyes of a humorist,
Dirt in the words of the tele- phone,
And in the hearts there is also unclean.
Indifference burned laziness,
A silent sap was sharpened the system,
Called to search in a hysterics post.
The shadows were shrouded in the rays,
Shit-covered shook the country,
Managed even in the rain to see the Holocaust.
Dirt in the hands of a pawnbroker,
Dirt in the eyes of a humorist,
Dirt in the words of the tele- phone,
Well, I'm considered to be a fascist!