Lyrics Алексей Макаревич - Баллада в стиле ретро
Views
157
0 people consider the lyrics to be true
0 people consider the lyrics of the song incorrect
The lyrics of the song are provided for your reference Алексей Макаревич - Баллада в стиле ретро, and also a translation of a song with a video or clip.
ст. Сергея Сатина
муз. коллектива авторов
По пути из Гвианы в Гвинею,
Очарованный цветом волос,
В молодую портовую фею
Как мальчишка влюбился матрос.
Мимо жемчуг везли из Китая,
Из Бразилии кофе везли.
Он сулил ей все прелести рая
Все сокровища грешной земли.
Под безумные, пылкие речи,
У изъеденных бурями скал
Он ласкал обнаженные плечи
И упругие груди ласкал.
Говорил, что не может без феи,
Что он лучше покончит с собой,
А повсюду цвели орхидеи,
И котенком мурлыкал прибой.
Минул месяц, и парусник снова
Бросил якорь у памятных скал.
Свою фею в объятиях другого
Потрясенный матрос увидал.
Два ножа из манчестерской стали
Зазвенели, как выводок ос,
И, покрытые кровью, упали
Тот, другой, и влюбленный матрос.
Фея низко склонилась над ними.
Тот, другой, был убит наповал,
А матрос, прошептав ее имя,
Прямо в сердце вонзил ей кинжал.
Он всю ночь просидел возле феи,
А при свете зари, поутру,
По пятну возле феиной шеи
Опознал в ней родную сестру.
Через месяц матроса судили,
И почтенный седой прокурор
Настоял, чтоб оставили в силе
Наихудший из всех приговор.
А когда к небесам отлетела
Из матросского тела душа,
Прокурор, рассмотрев это тело,
Вдруг узнал своего малыша.
Эти губы, и волосы эти
Он не видел четырнадцать лет.
Прокурор заперся в кабинете
И достал из стола пистолет.
В до краев переполненном зале
Возле гроба с пяти до семи,
Погруженные в траур, стояли
Сослуживцы и члены семьи.
Вдруг монахиня вышла из круга
С выраженьем тоски на лице,
Потому что узнала супруга
В том лежащем в гробу мертвеце.
И, утратив контроль над собою,
С похорон возвратившись назад,
В медный кубок дрожащей рукою
Нацедила припрятанный яд.
Удивлен был надменный прохожий
Длинным рядом похожих могил.
Вскрыв очешник шагреневой кожи,
Он пенсне на себя водрузил.
Имена прочитал воровато
И мгновенно утратил всю спесь,
Так как дети его и внучата
Вперемежку покоились здесь.
Коротать безысходное горе
В одиночку прохожий не стал.
Он заплакал и бросился в море
С прилегающих к кладбищу скал.
муз. коллектива авторов
По пути из Гвианы в Гвинею,
Очарованный цветом волос,
В молодую портовую фею
Как мальчишка влюбился матрос.
Мимо жемчуг везли из Китая,
Из Бразилии кофе везли.
Он сулил ей все прелести рая
Все сокровища грешной земли.
Под безумные, пылкие речи,
У изъеденных бурями скал
Он ласкал обнаженные плечи
И упругие груди ласкал.
Говорил, что не может без феи,
Что он лучше покончит с собой,
А повсюду цвели орхидеи,
И котенком мурлыкал прибой.
Минул месяц, и парусник снова
Бросил якорь у памятных скал.
Свою фею в объятиях другого
Потрясенный матрос увидал.
Два ножа из манчестерской стали
Зазвенели, как выводок ос,
И, покрытые кровью, упали
Тот, другой, и влюбленный матрос.
Фея низко склонилась над ними.
Тот, другой, был убит наповал,
А матрос, прошептав ее имя,
Прямо в сердце вонзил ей кинжал.
Он всю ночь просидел возле феи,
А при свете зари, поутру,
По пятну возле феиной шеи
Опознал в ней родную сестру.
Через месяц матроса судили,
И почтенный седой прокурор
Настоял, чтоб оставили в силе
Наихудший из всех приговор.
А когда к небесам отлетела
Из матросского тела душа,
Прокурор, рассмотрев это тело,
Вдруг узнал своего малыша.
Эти губы, и волосы эти
Он не видел четырнадцать лет.
Прокурор заперся в кабинете
И достал из стола пистолет.
В до краев переполненном зале
Возле гроба с пяти до семи,
Погруженные в траур, стояли
Сослуживцы и члены семьи.
Вдруг монахиня вышла из круга
С выраженьем тоски на лице,
Потому что узнала супруга
В том лежащем в гробу мертвеце.
И, утратив контроль над собою,
С похорон возвратившись назад,
В медный кубок дрожащей рукою
Нацедила припрятанный яд.
Удивлен был надменный прохожий
Длинным рядом похожих могил.
Вскрыв очешник шагреневой кожи,
Он пенсне на себя водрузил.
Имена прочитал воровато
И мгновенно утратил всю спесь,
Так как дети его и внучата
Вперемежку покоились здесь.
Коротать безысходное горе
В одиночку прохожий не стал.
Он заплакал и бросился в море
С прилегающих к кладбищу скал.
Art. Sergey Satin
muses. collective of authors
On the way from Guiana to Guinea,
Fascinated by the color of his hair,
In the young port fairy
As a boy fell in love with a sailor.
Past pearls were taken from China,
Coffee was taken from Brazil.
He promised her all the delights of paradise
All the treasures of sinful earth.
Under insane, fervent speeches,
Storm-eaten rocks
He caressed his bare shoulders
And elastic breasts caressed.
He said that he can not do without a fairy,
That he would rather commit suicide,
And everywhere there were orchids,
And the kitten hummed surf.
A month passed and the sailboat again
I dropped anchor at the memorable rocks.
His fairy in the arms of another
Shocked seaman saw.
Two knives from Manchester steel
They rang like a brood of wasps,
And, covered in blood, fell
The one, the other, and the sailor in love.
Fairy bent low over them.
The other, was killed on the spot,
A sailor, whispering her name,
Straight in the heart of her dagger.
He spent the whole night sitting by the fairy,
And in the light of dawn, in the morning,
On the spot near the fairy neck
Identified in her sister.
A month later the sailor was tried,
And the venerable gray-haired prosecutor
I insisted on keeping it in force
The worst of all is the verdict.
And when to heaven flew
From the sailor's body,
The prosecutor, having examined this body,
Suddenly he recognized his baby.
These lips, and these hair
He had not seen fourteen years.
The prosecutor locked himself in the office
And he took out a pistol from the table.
In the crowded hall to the brim
Near the coffin from five to seven,
Immersed in mourning, stood
Co-workers and family members.
Suddenly the nun left the circle
With the expression of longing for the face,
Because my wife found out
In that dead man lying in the grave.
And, having lost control of himself,
Since the funeral, having returned back,
The copper cup trembling hand
I tasted the hidden poison.
The arrogant passer-by was surprised
A long row of similar graves.
Opening the face of shagreen skin,
He put a pince-nez on himself.
Names read thievish
And instantly lost all pride,
Since his children and grandchildren
Intermediate rested here.
Ending the desperate grief
The passer-by did not become single.
He cried and threw himself into the sea
From the rocks adjacent to the cemetery.
muses. collective of authors
On the way from Guiana to Guinea,
Fascinated by the color of his hair,
In the young port fairy
As a boy fell in love with a sailor.
Past pearls were taken from China,
Coffee was taken from Brazil.
He promised her all the delights of paradise
All the treasures of sinful earth.
Under insane, fervent speeches,
Storm-eaten rocks
He caressed his bare shoulders
And elastic breasts caressed.
He said that he can not do without a fairy,
That he would rather commit suicide,
And everywhere there were orchids,
And the kitten hummed surf.
A month passed and the sailboat again
I dropped anchor at the memorable rocks.
His fairy in the arms of another
Shocked seaman saw.
Two knives from Manchester steel
They rang like a brood of wasps,
And, covered in blood, fell
The one, the other, and the sailor in love.
Fairy bent low over them.
The other, was killed on the spot,
A sailor, whispering her name,
Straight in the heart of her dagger.
He spent the whole night sitting by the fairy,
And in the light of dawn, in the morning,
On the spot near the fairy neck
Identified in her sister.
A month later the sailor was tried,
And the venerable gray-haired prosecutor
I insisted on keeping it in force
The worst of all is the verdict.
And when to heaven flew
From the sailor's body,
The prosecutor, having examined this body,
Suddenly he recognized his baby.
These lips, and these hair
He had not seen fourteen years.
The prosecutor locked himself in the office
And he took out a pistol from the table.
In the crowded hall to the brim
Near the coffin from five to seven,
Immersed in mourning, stood
Co-workers and family members.
Suddenly the nun left the circle
With the expression of longing for the face,
Because my wife found out
In that dead man lying in the grave.
And, having lost control of himself,
Since the funeral, having returned back,
The copper cup trembling hand
I tasted the hidden poison.
The arrogant passer-by was surprised
A long row of similar graves.
Opening the face of shagreen skin,
He put a pince-nez on himself.
Names read thievish
And instantly lost all pride,
Since his children and grandchildren
Intermediate rested here.
Ending the desperate grief
The passer-by did not become single.
He cried and threw himself into the sea
From the rocks adjacent to the cemetery.