Я увидел Вас в летнем тире,
Где звенит монтекрист, как шмель.
В этом мертво кричащем мире
Вы почти недоступная цель.
О, как часто юнец жантильный,
Энергично наметив Вас,
Опускал монтекрист бессильно
Под огнем Ваших странных глаз...
Вот запела входная дверца...
Он - в цилиндре, она - в манто.
В оловянное Ваше сердце
Еще не попал никто!
Но однажды, когда на панели
Танцевали лучи менуэт,
В Вашем сонном картонном теле
Пробудился весенний бред.
И когда, всех милей и краше,
Он прицелился, вскинув бровь,
Оловянное сердце Ваше
Пронзила его любовь?
Огонек синевато-звонкий...
И под музыку, крик и гам
Ваше сердце на нитке тонкой
Покатилось к его ногам.
Вертинский А. 1928
I saw you in the summer dash,
Where the montextherist rises like bumblebee.
In this deadly screaming world
You are almost inaccessible.
Oh, as often, the Yurtean Zhantil
Energetically chase you
Lowered Montecrist powerless
Under the fire of your strange eyes ...
Here doped the entrance door ...
He is in the cylinder, she is in Manto.
In Tin Your Heart
Nobody got yet!
But one day when on the panel
Danced Ray Menuet,
In your sleepy cardboard body
Awakened spring nonsense.
And when, all miles and more paints,
He aimed, throwing the eyebrow,
Your tin is your heart
Pierced his love?
Sponge of bluish-ringing ...
And to music, cry and gam
Your heart on thin thin
Rolled to his legs.
Vertinsky A. 1928.