Lyrics Александр Новиков - Тарарам
Views
287
0 people consider the lyrics to be true
0 people consider the lyrics of the song incorrect
The lyrics of the song are provided for your reference Александр Новиков - Тарарам, and also a translation of a song with a video or clip.
Голова моя — темный фонарь с перебитыми стеклами,
С четырех сторон открытый враждебным ветрам.
По ночам я шатаюсь с распутными пьяными Феклами,
По утрам я хожу к докторам.
Тарарам.
Я волдырь на сиденье прекрасной российской словесности,
Разрази меня гром на четыреста восемь частей!
Оголюсь и добьюсь скандалезно-всемирной известности,
И усядусь, как нищий-слепец, на распутье путей.
Я люблю апельсины и всё, что случайно рифмуется,
У меня темперамент макаки и нервы как сталь.
Пусть любой старомодник из зависти злится и дуется
И вопит: «Не поэзия — шваль!»
Врешь! Я прыщ на извечном сиденье поэзии,
Глянцевито-багровый, напевно-коралловый прыщ,
Прыщ с головкой белее несказанно-жженной магнезии
И галантно-развязно-манерно-изломанный хлыщ.
Ах, словесные, тонкие-звонкие фокусы-покусы!
Заклюю, забрыкаю, за локоть себя укушу.
Кто не понял — невежда. К нечистому! Накося выкуси.
Презираю толпу. Попишу? Попишу, попишу...
Я люблю апельсины и всё, что случайно рифмуется,
У меня темперамент макаки и нервы как сталь.
Пусть любой старомодник из зависти злится и дуется
И вопит: «Не поэзия — шваль!»
Попишу животом, и ноздрей, и ногами, и пяткам!
Двухкопеечным мыслям придам сумасшедший размах,
Зарифмую всё это для стиля яичными смятками
И пойду по панели, пойду по панели, пойду на бесстыжих руках.
С четырех сторон открытый враждебным ветрам.
По ночам я шатаюсь с распутными пьяными Феклами,
По утрам я хожу к докторам.
Тарарам.
Я волдырь на сиденье прекрасной российской словесности,
Разрази меня гром на четыреста восемь частей!
Оголюсь и добьюсь скандалезно-всемирной известности,
И усядусь, как нищий-слепец, на распутье путей.
Я люблю апельсины и всё, что случайно рифмуется,
У меня темперамент макаки и нервы как сталь.
Пусть любой старомодник из зависти злится и дуется
И вопит: «Не поэзия — шваль!»
Врешь! Я прыщ на извечном сиденье поэзии,
Глянцевито-багровый, напевно-коралловый прыщ,
Прыщ с головкой белее несказанно-жженной магнезии
И галантно-развязно-манерно-изломанный хлыщ.
Ах, словесные, тонкие-звонкие фокусы-покусы!
Заклюю, забрыкаю, за локоть себя укушу.
Кто не понял — невежда. К нечистому! Накося выкуси.
Презираю толпу. Попишу? Попишу, попишу...
Я люблю апельсины и всё, что случайно рифмуется,
У меня темперамент макаки и нервы как сталь.
Пусть любой старомодник из зависти злится и дуется
И вопит: «Не поэзия — шваль!»
Попишу животом, и ноздрей, и ногами, и пяткам!
Двухкопеечным мыслям придам сумасшедший размах,
Зарифмую всё это для стиля яичными смятками
И пойду по панели, пойду по панели, пойду на бесстыжих руках.
My head is a dark lantern with broken windows,
From four sides open to hostile winds.
At night I stagger with the slutty drunken Feklami,
In the mornings I go to the doctors.
Tararam.
I am a blister in the seat of the beautiful Russian literature,
Break me thunder into four hundred eight pieces!
I'll grow cold and achieve scandalous-world-wide fame,
And I'll sit down like a blind beggar at the crossroads.
I love oranges and everything that accidentally rhymes,
I have the temperament of the macaque and nerves like steel.
Let any old-fashioned man get angry with envy and sulk
And he yells: "It's not poetry - a spit!"
You're lying! I am a pimple on the eternal seat of poetry,
Glossy-red, crimson-coral pimple,
Pimple with a whiter head of unspeakably-burnt magnesia
And gallantly cheeky-mannered-broken-down.
Ah, verbal, subtle, sonorous tricks-biting!
I'll cuss, I'll bite myself by the elbow.
Whoever does not understand is ignorant. To the unclean! Nakosya bite.
I despise the crowd. How about it? I'll write, I'll write ...
I love oranges and everything that accidentally rhymes,
I have the temperament of the macaque and nerves like steel.
Let any old-fashioned man get angry with envy and sulk
And he yells: "It's not poetry - a spit!"
I'll fit my belly, and my nostrils, and my legs, and my heels!
Two-kopeck thoughts will bring a crazy range,
Zarifmyu all this for the style of egg smacks
And I'll go on the panel, I'll go on the panel, I'll go on shameless hands.
From four sides open to hostile winds.
At night I stagger with the slutty drunken Feklami,
In the mornings I go to the doctors.
Tararam.
I am a blister in the seat of the beautiful Russian literature,
Break me thunder into four hundred eight pieces!
I'll grow cold and achieve scandalous-world-wide fame,
And I'll sit down like a blind beggar at the crossroads.
I love oranges and everything that accidentally rhymes,
I have the temperament of the macaque and nerves like steel.
Let any old-fashioned man get angry with envy and sulk
And he yells: "It's not poetry - a spit!"
You're lying! I am a pimple on the eternal seat of poetry,
Glossy-red, crimson-coral pimple,
Pimple with a whiter head of unspeakably-burnt magnesia
And gallantly cheeky-mannered-broken-down.
Ah, verbal, subtle, sonorous tricks-biting!
I'll cuss, I'll bite myself by the elbow.
Whoever does not understand is ignorant. To the unclean! Nakosya bite.
I despise the crowd. How about it? I'll write, I'll write ...
I love oranges and everything that accidentally rhymes,
I have the temperament of the macaque and nerves like steel.
Let any old-fashioned man get angry with envy and sulk
And he yells: "It's not poetry - a spit!"
I'll fit my belly, and my nostrils, and my legs, and my heels!
Two-kopeck thoughts will bring a crazy range,
Zarifmyu all this for the style of egg smacks
And I'll go on the panel, I'll go on the panel, I'll go on shameless hands.