Lyrics Александр Левин - И там был вход
Views
34
0 people consider the lyrics to be true
0 people consider the lyrics of the song incorrect
The lyrics of the song are provided for your reference Александр Левин - И там был вход, and also a translation of a song with a video or clip.
Так долго вместе прожили, что...
И.Бродский
Так долго жили порознь, что...
В.Строчков
...И там был вход с чудным названьем "выход".
Там было хорошо: там было тихо.
Нас записала в карточку врачиха
и выдала нам пропуск и жетон.
Внутри шел снег, и не было охоты
тащить с собою прежние заботы,
и ощущенье длящейся субботы,
нас укрепляло в нежеланье том.
Мы из надежд настригли попугаев,
а из газет - ватрушек и трамваев,
и в непустом подмножестве сарая
сложили жизнь - из прежних двух одну.
Сложили печь по правилам науки,
купили лыжи, валенки и брюки
и зажили без ревности и скуки
у белого беспамятства в плену.
Тут сам собой приготовлялся ужин.
Мы пили чай из поллитровых кружек,
ходили, не пугаясь жаркой стужи,
гулять к незамерзающей реке,
к полуночи, облазив все предместья,
ложились спать с тобой, как прежде - вместе,
и с неба незнакомые созвездья
глядели сквозь окошко в потолке.
Там кто-то жил, прозрачный и летучий,
и падал свет из проходящей тучи.
Всё было хорошо. И даже лучше.
Но там была река, и в ней был брод,
и вспомнив лишь одно: что жизнь прекрасна,
и не умея вынести соблазна,
сдав пропуска и думая о разном,
мы вышли порознь -
в дверь с названьем "вход".
И.Бродский
Так долго жили порознь, что...
В.Строчков
...И там был вход с чудным названьем "выход".
Там было хорошо: там было тихо.
Нас записала в карточку врачиха
и выдала нам пропуск и жетон.
Внутри шел снег, и не было охоты
тащить с собою прежние заботы,
и ощущенье длящейся субботы,
нас укрепляло в нежеланье том.
Мы из надежд настригли попугаев,
а из газет - ватрушек и трамваев,
и в непустом подмножестве сарая
сложили жизнь - из прежних двух одну.
Сложили печь по правилам науки,
купили лыжи, валенки и брюки
и зажили без ревности и скуки
у белого беспамятства в плену.
Тут сам собой приготовлялся ужин.
Мы пили чай из поллитровых кружек,
ходили, не пугаясь жаркой стужи,
гулять к незамерзающей реке,
к полуночи, облазив все предместья,
ложились спать с тобой, как прежде - вместе,
и с неба незнакомые созвездья
глядели сквозь окошко в потолке.
Там кто-то жил, прозрачный и летучий,
и падал свет из проходящей тучи.
Всё было хорошо. И даже лучше.
Но там была река, и в ней был брод,
и вспомнив лишь одно: что жизнь прекрасна,
и не умея вынести соблазна,
сдав пропуска и думая о разном,
мы вышли порознь -
в дверь с названьем "вход".
Lived together so long that ...
I. Brodsky
They have lived apart for so long that ...
V. Strochkov
... And there was an entrance with the wonderful name "exit."
It was good there: it was quiet.
We were recorded on the doctor’s card
and gave us a badge and a badge.
It was snowing inside and there was no hunting
to carry with you the old worries
and a sensation lasting Saturday
we were strengthened by unwillingness.
Out of hope we cut parrots
and from newspapers - cheesecakes and trams,
and in a non-empty subset of the barn
lay down their life - one of the previous two.
They laid the stove according to the rules of science,
bought skis, boots and pants
and healed without jealousy and boredom
in white unconsciousness in captivity.
Here dinner was prepared by itself.
We drank tea from half-liter mugs,
walked without fear of a hot cold,
to walk to the ice-free river,
by midnight, covering all the suburbs,
went to bed with you, as before - together,
and from heaven unfamiliar constellations
looked through the window in the ceiling.
Someone lived there, transparent and volatile,
and light fell from a passing cloud.
Everything was fine. And even better.
But there was a river, and there was a ford in it,
and remembering only one thing: that life is beautiful,
and unable to bear the temptation,
passing pass and thinking about different things,
we went out separately -
at the door with the name "entrance."
I. Brodsky
They have lived apart for so long that ...
V. Strochkov
... And there was an entrance with the wonderful name "exit."
It was good there: it was quiet.
We were recorded on the doctor’s card
and gave us a badge and a badge.
It was snowing inside and there was no hunting
to carry with you the old worries
and a sensation lasting Saturday
we were strengthened by unwillingness.
Out of hope we cut parrots
and from newspapers - cheesecakes and trams,
and in a non-empty subset of the barn
lay down their life - one of the previous two.
They laid the stove according to the rules of science,
bought skis, boots and pants
and healed without jealousy and boredom
in white unconsciousness in captivity.
Here dinner was prepared by itself.
We drank tea from half-liter mugs,
walked without fear of a hot cold,
to walk to the ice-free river,
by midnight, covering all the suburbs,
went to bed with you, as before - together,
and from heaven unfamiliar constellations
looked through the window in the ceiling.
Someone lived there, transparent and volatile,
and light fell from a passing cloud.
Everything was fine. And even better.
But there was a river, and there was a ford in it,
and remembering only one thing: that life is beautiful,
and unable to bear the temptation,
passing pass and thinking about different things,
we went out separately -
at the door with the name "entrance."