Проедешь Обводный, и Питер начнется в окошке вагона,
Он справа, когда подлетаешь с востока — взгляни на него с самолета.
Он вечно в дыму, и на севере — грязного, сизого тона.
Представь — среди женщин, детей и чиновников ждет тебя кто-то.
А кто-то не ждет, но от радости речи лишится,
Когда ты измученным телом вомнешься в парсек коммуналки
И в грустных глазах образиш петербургские бледные лица,
Увидишь, как мало пространства и как его городу жалко.
Но это неважно, поскольку другие миры в нас…
Они необъятны, и даже тоска наша их не заполнит.
Смотри, говори, припасайся к руке непрерывно…
Ты опыт имеешь и знаешь, что это не больно.
А вот и обои, нелепый рояль и старинная эта лепнина,
Скрипучий паркет в коридоре длиннющем и черном,
Амур запыленный с отбитым крылом у камина
И я, Петербург, за пристрастье к гармонии
(Боже!) Пожизненно твой заключенный.
You will pass Obvodny, and St. Petersburg will begin at the window of the carriage,
It's on the right when you approach from the east - look at it from the plane.
It is always in smoke, and in the north it has a dirty, gray tone.
Imagine - among women, children and officials, someone is waiting for you.
And someone doesn’t wait, but will be speechless from joy,
When your exhausted body rushes into the parsec of a communal apartment
And in the sad eyes you will imagine the pale faces of St. Petersburg,
You will see how little space there is and how sorry the city is for it.
But this does not matter, since other worlds are within us...
They are immense, and even our longing cannot fill them.
Look, speak, feed your hand continuously...
You have experience and know that it doesn’t hurt.
And here is the wallpaper, the ridiculous piano and this old stucco molding,
Creaking parquet in the long and black corridor,
Cupid dusty with a broken wing by the fireplace
And I, Petersburg, for my passion for harmony
(God!) Your prisoner for life.