Я был повязан первый раз в тринадцать лет:
Залез в ларёк, хотелось булочек с корицей.
На фарт мне кинули фуфло,
Потом поехало-пошло,
Не тормознуть, а значит, не остановиться.
Эх, ремеслуха! Западло учителя.
Прощай, "фреза", и здравствуй, душный спецприёмник!
Я так решётки невзлюбил,
Что как-то вечером свалил
С дружком по шконке, было весело вдвоём нам.
На полдороге струсил друг,
Меня не взяли на испуг,
И я мотался от острога до острога.
Там отъедался, отдыхал,
Потом по-новой когти рвал,
И, наконец, на Колыме залёг в берлогу.
Ты знаешь, брат, она какая, Колыма?
Мне жалко тех, кто края этого не знает.
Все говорят: - Она не та.
А мне по кайфу мерзлота,
Хоть нет тайги, закон - тайга, медведь - хозяин.
Кайлом, конечно, здесь, браток, махать трудней,
Но не страшнее, чем очко рвать на делянке.
Здесь летом мяса завались,
Мошку на всех не разделить,
Почти весь год братва катается на санках.
На серебристой Колыме
Мы не скучаем по тюрьме,
Здесь слёзы наши до земли не долетают,
На них здесь радуга висит,
У дяди Козина спроси,
А дядя Козин в этой жизни понимает.
Когда вольняшкой я вернусь на материк,
Моя звезда на стылом небе не потухнет.
Пойдёт сухарь под маргарин,
О том, о сём поговорим
И вспомним светлую Нагаевскую бухту.
На серебристой Колыме
Мы не скучаем по тюрьме,
Здесь слёзы наши до земли не долетают,
На них здесь радуга висит,
У дяди Козина спроси,
А дядя Козин в этой жизни понимает.
I was tied for the first time in thirteen years:
I climbed into the stall, I wanted a bun with cinnamon.
On fart I was thrown bullshit,
Then I went and went,
Do not slow down, and therefore do not stop.
Oh, craft! Zapadlo teacher.
Farewell, "milling cutter," and hello, stuffy special!
I so disliked the bars,
What somehow I dumped
With a friend on the shkonke, it was fun together for us.
Half-way a friend was chicken-hearted,
I was not taken for fear,
And I wandered from prison to prison.
There it was eaten away, rested,
Then he tore a new claw,
And, finally, on the Kolyma, he fell into the den.
You know, my brother, what is she, Kolyma?
I feel sorry for those who do not know this edge.
Everyone says: - She's not the same.
And I'm on the rush of frost,
Although there is no taiga, the law is taiga, the bear is the master.
Kyle, of course, here, brother, it's harder to wave,
But not more terrible than a point to tear in the plot.
Here, in summer,
Moshku at all do not share,
Almost the whole year the brother rides on a sled.
On the silvery Kolyma
We do not miss the prison,
Here our tears do not reach the earth,
On them here the rainbow hangs,
Ask Uncle Kozin,
And Uncle Kozin in this life understands.
When I return to the mainland voluntarily,
My star in the cold sky will not go out.
Go sugary to margarine,
About that, let's talk about it
And remember the bright Nagaevskaya Bay.
On the silvery Kolyma
We do not miss the prison,
Here our tears do not reach the earth,
On them here the rainbow hangs,
Ask Uncle Kozin,
And Uncle Kozin in this life understands.