Ну вот и все, дружок, пора открыть кингстоны.
К добру не привели проказы на воде.
Ну сколько можно плыть к безмерно удаленной,
К единственной своей загадочной звезде.
Уже не тот запал, чтоб курс держать упрямо,
И всем ветрам назло стремиться в никуда.
И очень тяжело быть Васкою Да Гамой
Когда во тьме горит всего одна звезда.
Не лучше-ль скромно лечь на дно среди угрюмых
Глубоководных рыб с отравленным хвостом.
Ведь золото лежит на дне в пиратских трюмах,
А поверху плывет бессмысленный планктон.
Так что-ж меня влечет к границам небосклона,
О чем терзаюсь я в бреду и наяву?
Зачем же я опять к безумно удаленной,
К единственной своей плыву,плыву, плыву.
Well, that's all, buddy, it's time to open the Kingston.
To good did not lead leprosy on the water.
Well, how much can you swim to an immensely remote,
To the only mysterious star.
It's not the same fuse as to keep the course stubborn,
And all the winds spite to strive for nowhere.
And it's very hard to be Vasco Da Gama
When there is only one star in the darkness.
It is better not to lie down modestly to the bottom among the grim
Deep-sea fish with poisoned tail.
After all, gold lies at the bottom in pirate holds,
A floating plankton floats on top.
So-well, I'm attracted to the boundaries of the sky,
What am I tormented in delirium and reality?
Why then am I again madly remote,
To my only swim, I'm swimming, I'm swimming.