Я родился в ночь осеннюю,
Ежели не врут.
И ноябрь листву последнюю
Сыпал по двору.
Я лежал, орал по страшному,
Показуя прыть.
Кто меня, скажите, спрашивал:
Быть мне иль не быть?
Как не плакал в своей люльке я,
Всё не то в ответ.
(Ну к чему стоял, люлюкая,
Посторонний дед?)
Отойди, тоска болезная,
Хватит, насмешил.
Лучше б что сказал полезное
Для моей души.
Что ж лампаду не заправили,
Руки коротки?
Помолились бы о здравии,
Бабы, мужики.
Так губёнками синюшными
Умолял я сход.
Но заботами сиву́шными
Занят был народ.
Непонятливые родичи
Звякали стеклом,
И кривили ртами с горечи
За хмельны́м столом.
Ни лампады нет, ни ладана,
Свечи воск не льют.
Ах, изба моя неладная,
Ах, родимый люд.
Так познал ещё с пелёнок
Горечь бытия.
Понял я, печаль зелёная —
Спутница моя.
Невесёлое веселье,
Перегар и дым.
Ох ты, ночь моя осенняя,
Мокрые листы.
<10.10.1992>, Финляндия. Вихти
I was born on an autumn night
If they don't lie.
And November leaves the last
Poured all over the yard.
I lay screaming in a terrible way
Showing agility.
Who, tell me, asked me:
To be or not to be?
As I did not cry in my cradle,
Everything is wrong in response.
(Well, why did you stand, dear,
Outsider grandfather?)
Step away, sick yearning,
Enough, I laugh.
I'd better say something useful
For my soul.
Why didn't they fill the lamp,
Are your arms short?
Pray for health
Women, men.
So cyanotic lips
I implored the descent.
But with the cares of the wild
The people were busy.
Dull relatives
Clinking glass
And twisted their mouths with bitterness
At a drunken table.
There is no icon lamp, no incense,
Candles do not pour wax.
Oh, my hut is wrong,
Ah, dear people.
So I knew from the cradle
The bitterness of being.
I understood, the sadness is green -
My companion.
Cheerless fun
Fume and smoke.
Oh you, my autumn night,
Wet sheets.
<10.10.1992>, Finland. Vihti