Lyrics Звучащая история - Живой голос А.А. Ахматовой
Views
85
0 people consider the lyrics to be true
0 people consider the lyrics of the song incorrect
The lyrics of the song are provided for your reference Звучащая история - Живой голос А.А. Ахматовой, and also a translation of a song with a video or clip.
РЕКВИЕМ
Нет, и не под чуждым небосводом,
И не под защитой чуждых крыл,-
Я была тогда с моим народом,
Там, где мой народ, к несчастью, был.
1961
Вместо предисловия
В страшные годы ежовщины я провела семнадцать месяцев в тюремных очередях в Ленинграде. Как-то раз кто-то "опознал" меня. Тогда стоящая за мной женщина, которая, конечно, никогда не слыхала моего имени, очнулась от свойственного нам всем оцепенения и спросила меня на ухо (там все говорили шепотом):
- А это вы можете описать?
И я сказала:
- Могу.
Тогда что-то вроде улыбки скользнуло по тому, что некогда было ее лицом.
1 апреля 1957, Ленинград
Посвящение
Перед этим горем гнутся горы,
Не течет великая река,
Но крепки тюремные затворы,
А за ними "каторжные норы"
И смертельная тоска.
Для кого-то веет ветер свежий,
Для кого-то нежится закат -
Мы не знаем, мы повсюду те же,
Слышим лишь ключей постылый скрежет
Да шаги тяжелые солдат.
Подымались как к обедне ранней,
По столице одичалой шли,
Там встречались, мертвых бездыханней,
Солнце ниже, и Нева туманней,
А надежда все поет вдали.
Приговор... И сразу слезы хлынут,
Ото всех уже отделена,
Словно с болью жизнь из сердца вынут,
Словно грубо навзничь опрокинут,
Но идет... Шатается... Одна...
Где теперь невольные подруги
Двух моих осатанелых лет?
Что им чудится в сибирской вьюге,
Что мерещится им в лунном круге?
Им я шлю прощальный свой привет.
Март 1940
ВСТУПЛЕНИЕ
Это было, когда улыбался
Только мертвый, спокойствию рад.
И ненужным привеском качался
Возле тюрем своих Ленинград.
И когда, обезумев от муки,
Шли уже осужденных полки,
И короткую песню разлуки
Паровозные пели гудки,
Звезды смерти стояли над нами,
И безвинная корчилась Русь
Под кровавыми сапогами
И под шинами черных марусь.
1
Уводили тебя на рассвете,
За тобой, как на выносе, шла,
В темной горнице плакали дети,
У божницы свеча оплыла.
На губах твоих холод иконки,
Смертный пот на челе... Не забыть!
Буду я, как стрелецкие женки,
Под кремлевскими башнями выть.
[Ноябрь] 1935, Москва
2
Тихо льется тихий Дон,
Желтый месяц входит в дом.
Входит в шапке набекрень,
Видит желтый месяц тень.
Эта женщина больна,
Эта женщина одна.
Муж в могиле, сын в тюрьме,
Помолитесь обо мне.
1938
3
Нет, это не я, это кто-то другой страдает.
Я бы так не могла, а то, что случилось,
Пусть черные сукна покроют,
И пусть унесут фонари...
Ночь.
1939
4
Показать бы тебе, насмешнице
И любимице всех друзей,
Царскосельской веселой грешнице,
Что случится с жизнью твоей -
Как трехсотая, с передачею,
Под Крестами будешь стоять
И своею слезою горячею
Новогодний лед прожигать.
Там тюремный тополь качается,
И ни звука - а сколько там
Неповинных жизней кончается...
1938
5
Семнадцать месяцев кричу,
Зову тебя домой,
Кидалась в ноги палачу,
Ты сын и ужас мой.
Все перепуталось навек,
И мне не разобрать
Теперь, кто зверь, кто человек,
И долго ль казни ждать.
И только пыльные цветы,
И звон кадильный, и следы
Куда-то в никуда.
И прямо мне в глаза глядит
И скорой гибелью грозит
Огромная звезда.
1939
6
Легкие летят недели,
Что случилось, не пойму.
Как тебе, сынок, в тюрьму
Ночи белые глядели,
Как они опять глядят
Ястребиным жарким оком,
О твоем кресте высоком
И о смерти говорят.
Весна 1939
7
ПРИГОВОР
И упало каменное слово
На мою еще живую грудь.
Ничего, ведь я была готова,
Справлюсь с этим как-нибудь.
У меня сегодня много
Нет, и не под чуждым небосводом,
И не под защитой чуждых крыл,-
Я была тогда с моим народом,
Там, где мой народ, к несчастью, был.
1961
Вместо предисловия
В страшные годы ежовщины я провела семнадцать месяцев в тюремных очередях в Ленинграде. Как-то раз кто-то "опознал" меня. Тогда стоящая за мной женщина, которая, конечно, никогда не слыхала моего имени, очнулась от свойственного нам всем оцепенения и спросила меня на ухо (там все говорили шепотом):
- А это вы можете описать?
И я сказала:
- Могу.
Тогда что-то вроде улыбки скользнуло по тому, что некогда было ее лицом.
1 апреля 1957, Ленинград
Посвящение
Перед этим горем гнутся горы,
Не течет великая река,
Но крепки тюремные затворы,
А за ними "каторжные норы"
И смертельная тоска.
Для кого-то веет ветер свежий,
Для кого-то нежится закат -
Мы не знаем, мы повсюду те же,
Слышим лишь ключей постылый скрежет
Да шаги тяжелые солдат.
Подымались как к обедне ранней,
По столице одичалой шли,
Там встречались, мертвых бездыханней,
Солнце ниже, и Нева туманней,
А надежда все поет вдали.
Приговор... И сразу слезы хлынут,
Ото всех уже отделена,
Словно с болью жизнь из сердца вынут,
Словно грубо навзничь опрокинут,
Но идет... Шатается... Одна...
Где теперь невольные подруги
Двух моих осатанелых лет?
Что им чудится в сибирской вьюге,
Что мерещится им в лунном круге?
Им я шлю прощальный свой привет.
Март 1940
ВСТУПЛЕНИЕ
Это было, когда улыбался
Только мертвый, спокойствию рад.
И ненужным привеском качался
Возле тюрем своих Ленинград.
И когда, обезумев от муки,
Шли уже осужденных полки,
И короткую песню разлуки
Паровозные пели гудки,
Звезды смерти стояли над нами,
И безвинная корчилась Русь
Под кровавыми сапогами
И под шинами черных марусь.
1
Уводили тебя на рассвете,
За тобой, как на выносе, шла,
В темной горнице плакали дети,
У божницы свеча оплыла.
На губах твоих холод иконки,
Смертный пот на челе... Не забыть!
Буду я, как стрелецкие женки,
Под кремлевскими башнями выть.
[Ноябрь] 1935, Москва
2
Тихо льется тихий Дон,
Желтый месяц входит в дом.
Входит в шапке набекрень,
Видит желтый месяц тень.
Эта женщина больна,
Эта женщина одна.
Муж в могиле, сын в тюрьме,
Помолитесь обо мне.
1938
3
Нет, это не я, это кто-то другой страдает.
Я бы так не могла, а то, что случилось,
Пусть черные сукна покроют,
И пусть унесут фонари...
Ночь.
1939
4
Показать бы тебе, насмешнице
И любимице всех друзей,
Царскосельской веселой грешнице,
Что случится с жизнью твоей -
Как трехсотая, с передачею,
Под Крестами будешь стоять
И своею слезою горячею
Новогодний лед прожигать.
Там тюремный тополь качается,
И ни звука - а сколько там
Неповинных жизней кончается...
1938
5
Семнадцать месяцев кричу,
Зову тебя домой,
Кидалась в ноги палачу,
Ты сын и ужас мой.
Все перепуталось навек,
И мне не разобрать
Теперь, кто зверь, кто человек,
И долго ль казни ждать.
И только пыльные цветы,
И звон кадильный, и следы
Куда-то в никуда.
И прямо мне в глаза глядит
И скорой гибелью грозит
Огромная звезда.
1939
6
Легкие летят недели,
Что случилось, не пойму.
Как тебе, сынок, в тюрьму
Ночи белые глядели,
Как они опять глядят
Ястребиным жарким оком,
О твоем кресте высоком
И о смерти говорят.
Весна 1939
7
ПРИГОВОР
И упало каменное слово
На мою еще живую грудь.
Ничего, ведь я была готова,
Справлюсь с этим как-нибудь.
У меня сегодня много
REQUIEM
No, and not under an alien firmament,
And not under the protection of foreign wings, -
I was then with my people,
Where my people, unfortunately, was.
1961
Instead of the preface
In the terrible years of Yezhov, I spent seventeen months in prison queues in Leningrad. Somehow someone "identified" me. Then the woman behind me, who, of course, never heard my name, woke up from the usual numbness to us and asked me in the ear (everyone there whispered):
"Can you describe this?"
And I said:
- I can.
Then something like a smile slid over what had once been her face.
April 1, 1957, Leningrad
Dedication
Before this grief the mountains bend,
The great river does not flow,
But the prison gates are strong,
And behind them "convict burrows"
And deadly longing.
For someone, the wind blows fresh,
For someone, the sunset reaps -
We do not know, we are everywhere the same,
We hear only the keys of hateful grinding
Yes the steps are heavy soldiers.
They rose like a luncheon early,
According to the capital the wild walked,
There they met, dead lifeless,
The sun is lower, and the Neva is foggy,
And all hopes are sung in the distance.
The verdict ... And immediately tears will pour,
Of all already separated,
As if with a pain the life from the heart is taken out,
Like a crude backhand overturned,
But it goes ... It's staggering ... One ...
Where are now unwitting girlfriends
Two of my obnoxious years?
What do they feel in the Siberian blizzard,
What does he see in the lunar circle?
I send my farewell greetings to them.
March 1940
INTRODUCTION
It was when he smiled
Only dead, calm is happy.
And an unnecessary pendant swayed
Near the prisons of his Leningrad.
And when, distraught with flour,
They were already convicted regiments,
And a short song of separation
The locomotive sang hooters,
The stars of death were above us,
And the innocent writhing Rus
Under bloody boots
And under the tires of the black marus.
1
They took you away at dawn,
For you, as on the removal, was,
In the dark room children were crying,
At the goddess, the candle faded.
On the lips of your cold icons,
Death sweat on his forehead ... Do not forget!
I will be like a streltski ladies,
Under the Kremlin towers howl.
[November] 1935, Moscow
2
Quietly flowing quiet Don,
The yellow month enters the house.
Comes in a cap on the head,
The yellow month sees a shadow.
This woman is sick,
This woman is one.
The husband in the grave, the son in prison,
Pray for me.
1938
3
No, it's not me, it's someone else suffering.
I could not do that, but what happened,
Let the black cloth cover,
And let them take away the lights ...
Night.
1939
4
To show you, a mocker
And the darling of all friends,
Tsarskoselskaya cheerful sinner,
What will happen to your life -
As the three hundredth, with the transfer,
Under the Cross you will stand
And with my tear hot
New Year's ice burn.
There, the prison poplar rocks,
And no sound - and how many there
Innocent lives end ...
1938
5
Seventeen months I'm screaming,
I'm calling you home,
The executioner rushed to her feet,
You are my son and my horror.
Everything got mixed up forever,
And I can not make out
Now, who is the beast, who is the man,
And for a long time waiting for execution.
And only dusty flowers,
And the ringing of incense, and the tracks
Somewhere to nowhere.
And it looks straight into my eyes
And soon death threatens
A huge star.
1939
6th
Lungs fly weeks,
What happened, I do not understand.
How do you, my son, go to jail
The nights were white,
How they look again
A hawk's hot eye,
About your cross high
And they speak of death.
Spring 1939
7th
SENTENCE
And the stone word fell
On my still alive breast.
Nothing, because I was ready,
I'll manage it somehow.
I have a lot today
No, and not under an alien firmament,
And not under the protection of foreign wings, -
I was then with my people,
Where my people, unfortunately, was.
1961
Instead of the preface
In the terrible years of Yezhov, I spent seventeen months in prison queues in Leningrad. Somehow someone "identified" me. Then the woman behind me, who, of course, never heard my name, woke up from the usual numbness to us and asked me in the ear (everyone there whispered):
"Can you describe this?"
And I said:
- I can.
Then something like a smile slid over what had once been her face.
April 1, 1957, Leningrad
Dedication
Before this grief the mountains bend,
The great river does not flow,
But the prison gates are strong,
And behind them "convict burrows"
And deadly longing.
For someone, the wind blows fresh,
For someone, the sunset reaps -
We do not know, we are everywhere the same,
We hear only the keys of hateful grinding
Yes the steps are heavy soldiers.
They rose like a luncheon early,
According to the capital the wild walked,
There they met, dead lifeless,
The sun is lower, and the Neva is foggy,
And all hopes are sung in the distance.
The verdict ... And immediately tears will pour,
Of all already separated,
As if with a pain the life from the heart is taken out,
Like a crude backhand overturned,
But it goes ... It's staggering ... One ...
Where are now unwitting girlfriends
Two of my obnoxious years?
What do they feel in the Siberian blizzard,
What does he see in the lunar circle?
I send my farewell greetings to them.
March 1940
INTRODUCTION
It was when he smiled
Only dead, calm is happy.
And an unnecessary pendant swayed
Near the prisons of his Leningrad.
And when, distraught with flour,
They were already convicted regiments,
And a short song of separation
The locomotive sang hooters,
The stars of death were above us,
And the innocent writhing Rus
Under bloody boots
And under the tires of the black marus.
1
They took you away at dawn,
For you, as on the removal, was,
In the dark room children were crying,
At the goddess, the candle faded.
On the lips of your cold icons,
Death sweat on his forehead ... Do not forget!
I will be like a streltski ladies,
Under the Kremlin towers howl.
[November] 1935, Moscow
2
Quietly flowing quiet Don,
The yellow month enters the house.
Comes in a cap on the head,
The yellow month sees a shadow.
This woman is sick,
This woman is one.
The husband in the grave, the son in prison,
Pray for me.
1938
3
No, it's not me, it's someone else suffering.
I could not do that, but what happened,
Let the black cloth cover,
And let them take away the lights ...
Night.
1939
4
To show you, a mocker
And the darling of all friends,
Tsarskoselskaya cheerful sinner,
What will happen to your life -
As the three hundredth, with the transfer,
Under the Cross you will stand
And with my tear hot
New Year's ice burn.
There, the prison poplar rocks,
And no sound - and how many there
Innocent lives end ...
1938
5
Seventeen months I'm screaming,
I'm calling you home,
The executioner rushed to her feet,
You are my son and my horror.
Everything got mixed up forever,
And I can not make out
Now, who is the beast, who is the man,
And for a long time waiting for execution.
And only dusty flowers,
And the ringing of incense, and the tracks
Somewhere to nowhere.
And it looks straight into my eyes
And soon death threatens
A huge star.
1939
6th
Lungs fly weeks,
What happened, I do not understand.
How do you, my son, go to jail
The nights were white,
How they look again
A hawk's hot eye,
About your cross high
And they speak of death.
Spring 1939
7th
SENTENCE
And the stone word fell
On my still alive breast.
Nothing, because I was ready,
I'll manage it somehow.
I have a lot today