Мимо кладбища едет купец молодой,
теплой пылью дороженьку вымостив.
Колокольчик звенит под дугой золотой:
Видно, Бог к нему всё еще милостив.
Ни тревоги какой, ни беды под рукой,
ни тоски, под колеса подброшенной,
и вокруг как в раю, да и сам он такой —
не незванный, не лишний — а прошеный.
Ни морщинки пока на счастливом лице,
невдомек ему горечь прощания.
Ждут подарки его на заветном крыльце,
и счастливые ждут обещания.
Он другим оставляет суму и тюрьму,
что легко своим ближним даруем мы,
и разлуки — другим, а себе самому —
только празднички да с поцелуями.
А послушать: как песни покуда чисты,
как безвинны пока прегрешения...
И плывут мимо брички кресты да кресты,
как природы живой украшения.
1991 Б. Окуджава
A young merchant travels past the cemetery,
With warm dust paddling the road.
The bell rings under the golden arc:
Apparently, God is still merciful to him.
No worries, no troubles at hand,
No anguish, under the wheels of a thrown up,
And around as in paradise, and he himself is such -
Not uninvited, not superfluous - but the past.
No wrinkles until on a happy face,
He did not know the bitterness of farewell.
Waiting for his gifts on the coveted porch,
And the happy wait for promises.
He leaves suma and prison to others,
That we easily give our neighbor,
And separation - to others, and to yourself -
Yes, holidays and with kisses.
And listen: how the songs are as long as they are clean,
How innocent until now are sins ...
And cross the britzki crosses and crosses,
As the nature of living decoration.
1991 B. Okudzhava