Lyrics 25-17 ft. ГРОТ - В одной лодке
Views
56
0 people consider the lyrics to be true
0 people consider the lyrics of the song incorrect
The lyrics of the song are provided for your reference 25-17 ft. ГРОТ - В одной лодке, and also a translation of a song with a video or clip.
ГРОТ п.у. 25/17 "В одной лодке"
текст - Виталий Евсеев, Дмитрий Геращенко, Антон Завьялов (соавтор припева).
Царапая брюхом, корабль ступает по дну социальных трещин,
вряд ли там что-то важнее, весомей и круче, чем сумма зарплаты и вещи.
Сражение кровавое самое, вот эта война за большой абсолют –
лишь только священные танцы вождей и султанов за новые курсы валют.
Пять поколений подряд мы пытаемся рваться из этой отары,
диаметр счастья здесь определяет конкретная, точная сумма за баррель.
Чужая рука из железа планету у солнца на вертеле вертит,
в забитом вагоне метро, как счастливый ребенок, опять улыбается смертник.
Колода больших городов как железобетонная ржавая кузня,
эпоха сменяет эпоху, как будто забитый отходами старый подгузник.
Поразбиты колени и локти, но человек разобьёт ведь ещё так,
ребяческий юный азарт так сменяется взрослым холодным расчётом.
Когда мечты все иссякнут, когда будет лес обезвожен,
когда планета нас будет цунами и штормами скидывать с кожи,
когда реки отравятся, когда ядовит станет ветер,
лишь тогда мы заплачем, внезапно поняв, что мы больше не дети.
Нам, друзьям и врагам, идти по волнам –
в одной единственной лодке.
По головам, по головам
неторопливой походкой.
Много душ, много тел, много слов, много дел –
в одной единственной лодке.
Но не дойти босиком по воде
и не доплыть на обломке.
Я разбил себе лоб в том месте, где миллион уже их было разбито.
Как нам снять, наконец, эту песню с безостановочного репита?
Как и все остальные я вру себе, будто хитрей, чем любые талмуды,
хочу свеженького послевкусия от старого, засохшего блюда.
Может, только для меня оно окажется как-то по-особенному испечённым!
Пробую, потом годами не могу откашляться, задыхаясь и схаркивая чёрным.
Я верю, это станет возможным, верю, медицина достигнет вершины –
вместо внутренних органов и кожи мы научимся пересадке ошибок.
Со своими у нас всегда рецидив, не понимаем с первого раза,
со своими мы калеками придём к тридцати, зато сами шли, без подсказок.
Молодые лакомятся отравленным кормом, всё на тех же местах разбивая лбы,
наблюдая, их отцы думают: это норма, в этом возрасте я таким же был.
Замкнутый круг, мы продолжаем играть с гранатой –
люди без рук, но опыта как всегда недостаток.
Если кто победит, кому выбраться удаётся живьём,
обо всём почему-то молчит и дальше по кругу передаёт.
текст - Виталий Евсеев, Дмитрий Геращенко, Антон Завьялов (соавтор припева).
Царапая брюхом, корабль ступает по дну социальных трещин,
вряд ли там что-то важнее, весомей и круче, чем сумма зарплаты и вещи.
Сражение кровавое самое, вот эта война за большой абсолют –
лишь только священные танцы вождей и султанов за новые курсы валют.
Пять поколений подряд мы пытаемся рваться из этой отары,
диаметр счастья здесь определяет конкретная, точная сумма за баррель.
Чужая рука из железа планету у солнца на вертеле вертит,
в забитом вагоне метро, как счастливый ребенок, опять улыбается смертник.
Колода больших городов как железобетонная ржавая кузня,
эпоха сменяет эпоху, как будто забитый отходами старый подгузник.
Поразбиты колени и локти, но человек разобьёт ведь ещё так,
ребяческий юный азарт так сменяется взрослым холодным расчётом.
Когда мечты все иссякнут, когда будет лес обезвожен,
когда планета нас будет цунами и штормами скидывать с кожи,
когда реки отравятся, когда ядовит станет ветер,
лишь тогда мы заплачем, внезапно поняв, что мы больше не дети.
Нам, друзьям и врагам, идти по волнам –
в одной единственной лодке.
По головам, по головам
неторопливой походкой.
Много душ, много тел, много слов, много дел –
в одной единственной лодке.
Но не дойти босиком по воде
и не доплыть на обломке.
Я разбил себе лоб в том месте, где миллион уже их было разбито.
Как нам снять, наконец, эту песню с безостановочного репита?
Как и все остальные я вру себе, будто хитрей, чем любые талмуды,
хочу свеженького послевкусия от старого, засохшего блюда.
Может, только для меня оно окажется как-то по-особенному испечённым!
Пробую, потом годами не могу откашляться, задыхаясь и схаркивая чёрным.
Я верю, это станет возможным, верю, медицина достигнет вершины –
вместо внутренних органов и кожи мы научимся пересадке ошибок.
Со своими у нас всегда рецидив, не понимаем с первого раза,
со своими мы калеками придём к тридцати, зато сами шли, без подсказок.
Молодые лакомятся отравленным кормом, всё на тех же местах разбивая лбы,
наблюдая, их отцы думают: это норма, в этом возрасте я таким же был.
Замкнутый круг, мы продолжаем играть с гранатой –
люди без рук, но опыта как всегда недостаток.
Если кто победит, кому выбраться удаётся живьём,
обо всём почему-то молчит и дальше по кругу передаёт.
GROTT n.a. 25/17 "In the same boat"
text - Vitaly Evseev, Dmitry Gerashchenko, Anton Zavyalov (co-author of the chorus).
Scratching its belly, the ship steps along the bottom of social cracks
there is hardly anything more important, weighty and cooler than the sum of the salary and things.
The most bloody battle, this war for the great absolute -
only the sacred dances of the leaders and sultans for the new exchange rates.
For five generations in a row we have been trying to break out of this flock,
the diameter of happiness here is determined by a specific, exact amount per barrel.
Someone else's hand made of iron spits the planet by the sun,
in a packed subway car, like a happy child, the suicide bomber smiles again.
The deck of big cities is like a reinforced concrete rusty forge,
era changes era, like an old diaper clogged with waste.
Knees and elbows are smashed, but a man will smash like this,
childish young excitement is replaced by an adult cold calculation.
When dreams are all gone, when the forest is dehydrated,
when the planet will throw us off our skin by tsunamis and storms,
when the rivers are poisoned, when the wind becomes poisonous,
only then will we cry, suddenly realizing that we are no longer children.
For us, friends and enemies, to walk the waves -
in one single boat.
Over the heads, over the heads
leisurely gait.
Many souls, many bodies, many words, many deeds -
in one single boat.
But don't walk barefoot on water
and not swim on the wreck.
I smashed my forehead where a million had already been smashed.
How can we finally remove this song from a non-stop repeat?
Like everyone else, I lie to myself, as if more cunning than any Talmuds,
I want a fresh aftertaste from an old, dried dish.
Maybe only for me it will turn out to be somehow baked in a special way!
I try, then for years I can't clear my throat, panting and coughing in black.
I believe it will become possible, I believe medicine will reach the top -
instead of internal organs and skin, we will learn to transplant errors.
With ours we always have a relapse, we don't understand the first time,
with our cripples we will come to thirty, but we walked on our own, without prompts.
The young feast on poisoned food, breaking their foreheads in the same places,
watching, their fathers think: this is the norm, at this age I was the same.
A vicious circle, we keep playing with a grenade -
people without hands, but experience, as always, is lacking.
If someone wins, who gets out alive,
for some reason he is silent about everything and passes on in a circle.
text - Vitaly Evseev, Dmitry Gerashchenko, Anton Zavyalov (co-author of the chorus).
Scratching its belly, the ship steps along the bottom of social cracks
there is hardly anything more important, weighty and cooler than the sum of the salary and things.
The most bloody battle, this war for the great absolute -
only the sacred dances of the leaders and sultans for the new exchange rates.
For five generations in a row we have been trying to break out of this flock,
the diameter of happiness here is determined by a specific, exact amount per barrel.
Someone else's hand made of iron spits the planet by the sun,
in a packed subway car, like a happy child, the suicide bomber smiles again.
The deck of big cities is like a reinforced concrete rusty forge,
era changes era, like an old diaper clogged with waste.
Knees and elbows are smashed, but a man will smash like this,
childish young excitement is replaced by an adult cold calculation.
When dreams are all gone, when the forest is dehydrated,
when the planet will throw us off our skin by tsunamis and storms,
when the rivers are poisoned, when the wind becomes poisonous,
only then will we cry, suddenly realizing that we are no longer children.
For us, friends and enemies, to walk the waves -
in one single boat.
Over the heads, over the heads
leisurely gait.
Many souls, many bodies, many words, many deeds -
in one single boat.
But don't walk barefoot on water
and not swim on the wreck.
I smashed my forehead where a million had already been smashed.
How can we finally remove this song from a non-stop repeat?
Like everyone else, I lie to myself, as if more cunning than any Talmuds,
I want a fresh aftertaste from an old, dried dish.
Maybe only for me it will turn out to be somehow baked in a special way!
I try, then for years I can't clear my throat, panting and coughing in black.
I believe it will become possible, I believe medicine will reach the top -
instead of internal organs and skin, we will learn to transplant errors.
With ours we always have a relapse, we don't understand the first time,
with our cripples we will come to thirty, but we walked on our own, without prompts.
The young feast on poisoned food, breaking their foreheads in the same places,
watching, their fathers think: this is the norm, at this age I was the same.
A vicious circle, we keep playing with a grenade -
people without hands, but experience, as always, is lacking.
If someone wins, who gets out alive,
for some reason he is silent about everything and passes on in a circle.