и каждая строчка
начинается с имени.
и в каждом слове
оживают ее черты.
и каждая строчка
начинается с ее имени.
ресница срывается вниз и, падая на стол, опрокидывает тарелку.
в теплом жире тонут мелким почерком исписанные листы:
и все мои бумажные женщины,бледные тела которых длинными строками, словно кружевом, оплетены.
и каждая строчка
начинается с имени.
И в каждом слове
оживают ее черты.
мне всегда казалось, бумага надежнее памяти.
размывая линии, суп насыщается чернилами.
на колени стекают строки.
они обвивают мои голые ноги, и, впитываясь, оставляют разводы.
В кожу въедаются выцветших фраз следы.
и каждая строчка
начинается с имени.
и в каждом слове
оживают ее черты.
и каждая строчка
начинается с ее имени.
and each line
begins with a name.
and in every word
come to life its features.
and each line
begins with her name.
The eyelash breaks down and, falling on the table, overturns the plate.
in warm fat they sink in the small handwriting written sheets:
and all my paper women, whose pale bodies long lines, like lace, are braided.
and each line
begins with a name.
And in every word
come to life its features.
I always thought the paper was more reliable than memory.
blurring lines, the soup is saturated with ink.
The lines are draining to the knees.
they curl my bare legs, and, soaking in, leave a divorce.
Traces of faded phrases are eaten into the skin.
and each line
begins with a name.
and in every word
come to life its features.
and each line
begins with her name.