Толчёное стекло моих разбитых глаз все назовут слезой, а месиво сосудов - мной. Раскрытый рот, распятый воздух - всё чтобы не дышать.
И если бы язык был верен мне - остался бы за зубами. И если бы штурман держал штурвал, мы бы пережили шторм. Пережили.
Раскрытый рот, распятый воздух - всё чтобы не дышать.
И если бы разверзлось море - пузырями слюни глотали корабли. И если бы штурман держал штурвал - мы бы пережили шторм. Пережили.
The pushed glass of my broken eyes will all be called a tear, and the vessels of the vessels - by me. Opened mouth, crucified air - everything is not breathing.
And if the tongue was faithful to me - I would stay at the teeth. And if the navigator kept the steering wheel, we would survive the storm. Survived.
Opened mouth, crucified air - everything is not breathing.
And if the sea was turned around - the ships swallowed with bubbles. And if the navigator kept the steering wheel - we would have survived the storm. Survived.