Ветер в рамах оконных спит,
За молью изъеденной шалью из вечного шума
Вода гладит спины бетонных плит.
Люди стали немее рыб,
с книгой закутавшись в одеяле.
Мы много узнали нового,
но ведь что-то мы потеряли?
между пунктами а и б
И в лонах трамвайных станций
Мне довелось
Прямого порядка слов
Перепробовать тысячи комбинаций.
Время остановилось,
Отведав с лихвой глупых, беспочвенных наших ссор.
Я смотрю на себя в зеркало, меж материи, как меж домов:
Там небо покрывается пятнами облаков,
И сердце пугливой косулей спотыкается о склоны утесов.
В двери колотит озноб.
Я замер, заболел, занемог.
Старики занимают лавочки под щитами.
Под легким - тихий глубокий рык -
Мотор, стенки которого безропотно обнищали,
Стучит, хоть к тому, как он вкалывал , завистью изошелся бы проклятый бык.
В небе сияет шар. До него никому не добраться
А что до меня и тебя,
Нас не достать под непостижимой сущностью вечного небытия.
The wind in the window frames sleeps,
Behind a moth-eaten shawl out of perpetual noise
Water strokes the backs of concrete slabs.
People became no longer fish,
with a book wrapped in a blanket.
We have learned a lot about the new,
but after all, did we lose something?
between points a and b
And in the bosom of tram stations
I happened to
The direct order of words
Try out thousands of combinations.
Time stopped,
Having tried with a vengeance of stupid, groundless quarrels.
I look at myself in the mirror, between the matter, as between houses:
There, the sky is covered with spots of clouds,
And the heart of a shy roe deer stumbles over the slopes of the cliffs.
A chill strikes the door.
I froze, fell ill, and fell ill.
Old men take up benches under their shields.
Under the light - a quiet deep roar -
The motor, whose walls were quietly impoverished,
He knocks, though, to the way he worked, the damned bull would cringe with envy.
The ball shines in the sky. Nobody can reach him before
And as for me and you,
We can not be reached under the incomprehensible essence of eternal non-being.