It's a still life water color,
Of a now late afternoon,
As the sun shines through the curtained lace
And shadows wash the room.
And we sit and drink our coffee
Couched in our indifference,
Like shells upon the shore
You can hear the ocean roar
In the dangling conversation
And the superficial sighs,
The borders of our lives.
And you read your Emily Dickinson,
And I my Robert Frost,
And we note our place with bookmarkers
That measure what we've lost.
Like a poem poorly written
We are verses out of rhythm,
Couplets out of rhyme,
In syncopated time
And the dangling conversation
And the superficial sighs,
Are the borders of our lives.
Yes, we speak of things that matter,
With words that must be said,
"Can analysis be worthwhile?"
"Is the theater really dead?"
And how the room is softly faded
And I only kiss your shadow,
I cannot feel your hand,
You're a stranger now unto me
Lost in the dangling conversation
And the superficial sighs,
In the borders of our lives.
Это натюрморт акварелью,
Поздно вечером,
Как солнце светит сквозь занавеску
И тени омывают комнату.
И мы сидим и пьем наш кофе
Облеченный в наше безразличие,
Как ракушки на берегу
Вы можете услышать рев океана
В болтающемся разговоре
И поверхностные вздохи,
Границы нашей жизни.
И ты читаешь свою Эмили Дикинсон,
А я мой Роберт Фрост,
И мы отмечаем наше место с закладками
Это мера, что мы потеряли.
Как стихотворение плохо написано
Мы стихи из ритма,
Куплеты из рифмы,
В синкопированное время
И болтающийся разговор
И поверхностные вздохи,
Являются ли границы нашей жизни.
Да, мы говорим о вещах, которые имеют значение,
Со словами, которые должны быть сказаны,
"Может ли анализ быть полезным?"
"Театр действительно мертв?"
И как комната мягко поблекла
И я только целую твою тень,
Я не чувствую твоей руки,
Теперь ты мне чужой
Потерянный в болтающейся беседе
И поверхностные вздохи,
В границах нашей жизни.