Lyrics OxХxymiron - Колыбельная
Views
39
0 people consider the lyrics to be true
0 people consider the lyrics of the song incorrect
The lyrics of the song are provided for your reference OxХxymiron - Колыбельная, and also a translation of a song with a video or clip.
Устал и истощился, вечер.
Ты спишь беспечно, вычислив количество овечек.
Город, как пирамидка из колечек.
Каждый человечек в нем наполовинку искалечен.
Молчит диспетчер, пуст автоответчик.
Не стоит игра в любит не любит, чет и нечет.
Одни долечиваются, либо они долечивают других девиц.
Дивиться нечему, делиться нечем.
Пока родители кутят и тратят.
Знай, тебя укладывает спать популярный писатель.
Но тебе на эти статусы плевать.
Ведь пока тебя впечатляет найденный оловянный солдатик.
Гдето лунатик крутит радио.
Оттуда голос мэра призывает взять и покарать их.
Кого конкретно без понятия.
В городе казни, власть и плутократия переплетаются в объятиях.
Утомленные днем мы поем.
Колыбельные для темных времен.
Что еще остается нам.
Смысл бороться средь тьмы востает со дна.
Спи спокойно, район, мы поем колыбельные для темных времен.
Чем еще заниматься тут.
Сопротивляться глупо, мрак водолазный спрут.
Утомленные днем мы поем.
Колыбельные для темных времен.
Что еще остается нам.
Смысл бороться средь тьмы востает со дна.
Чернила накрывают крыши.
Неслышно проникая в швы, запоняют ниши.
Чем ближе кипишь с патрулями слыжен.
Тем ты хуже спишь, во сне бежишь кудато, чаще дышишь.
За окнами холодный март.
Как осмос массы промозглый дым.
Встает гора наростом,
Под ней руда, камней обвал.
Сверху кварталов гроздья банды,
Наркота, жандармы варварски винтят подростков.
Ты еще мал и не подозреваешь.
Как подозреваемых снимают сотни скрытых камер.
Я не пассионарий, чтобы в казимате прозибать.
Тут то что назревает называется конслагерь.
Сгущаю краски, завтра новый бой.
За бабки, территорию, контроль.
И каждый в роли войска.
Вокруг тебя недобрый мир.
И воль террора боль вся.
С головой укройся, крепко спи и ничего не бойся.
Утомленные днем мы поем.
Колыбельные для темных времен.
Что еще остается нам.
Смысл бороться средь тьмы востает со дна.
Спи спокойно, район, мы поем колыбельные для темных времен.
Чем еще заниматься тут.
Сопротивляться глупо, мрак водолазный спрут.
Утомленные днем мы поем.
Колыбельные для темных времен.
Что еще остается нам.
Смысл бороться средь тьмы востает со дна.
Ты спишь беспечно, вычислив количество овечек.
Город, как пирамидка из колечек.
Каждый человечек в нем наполовинку искалечен.
Молчит диспетчер, пуст автоответчик.
Не стоит игра в любит не любит, чет и нечет.
Одни долечиваются, либо они долечивают других девиц.
Дивиться нечему, делиться нечем.
Пока родители кутят и тратят.
Знай, тебя укладывает спать популярный писатель.
Но тебе на эти статусы плевать.
Ведь пока тебя впечатляет найденный оловянный солдатик.
Гдето лунатик крутит радио.
Оттуда голос мэра призывает взять и покарать их.
Кого конкретно без понятия.
В городе казни, власть и плутократия переплетаются в объятиях.
Утомленные днем мы поем.
Колыбельные для темных времен.
Что еще остается нам.
Смысл бороться средь тьмы востает со дна.
Спи спокойно, район, мы поем колыбельные для темных времен.
Чем еще заниматься тут.
Сопротивляться глупо, мрак водолазный спрут.
Утомленные днем мы поем.
Колыбельные для темных времен.
Что еще остается нам.
Смысл бороться средь тьмы востает со дна.
Чернила накрывают крыши.
Неслышно проникая в швы, запоняют ниши.
Чем ближе кипишь с патрулями слыжен.
Тем ты хуже спишь, во сне бежишь кудато, чаще дышишь.
За окнами холодный март.
Как осмос массы промозглый дым.
Встает гора наростом,
Под ней руда, камней обвал.
Сверху кварталов гроздья банды,
Наркота, жандармы варварски винтят подростков.
Ты еще мал и не подозреваешь.
Как подозреваемых снимают сотни скрытых камер.
Я не пассионарий, чтобы в казимате прозибать.
Тут то что назревает называется конслагерь.
Сгущаю краски, завтра новый бой.
За бабки, территорию, контроль.
И каждый в роли войска.
Вокруг тебя недобрый мир.
И воль террора боль вся.
С головой укройся, крепко спи и ничего не бойся.
Утомленные днем мы поем.
Колыбельные для темных времен.
Что еще остается нам.
Смысл бороться средь тьмы востает со дна.
Спи спокойно, район, мы поем колыбельные для темных времен.
Чем еще заниматься тут.
Сопротивляться глупо, мрак водолазный спрут.
Утомленные днем мы поем.
Колыбельные для темных времен.
Что еще остается нам.
Смысл бороться средь тьмы востает со дна.
Tired and exhausted, evening.
You sleep lightly, calculating the number of sheep.
The city is like a pyramid made of rings.
Every man in him is half crippled.
The dispatcher is silent, the answering machine is empty.
Not worth the game in likes and dislikes, odd and even.
Some are completing the treatment, or they are completing other girls.
There is nothing to marvel at, nothing to share.
While the parents are carousing and spending.
Know that a popular writer puts you to bed.
But you don't care about these statuses.
After all, while you are impressed by the found tin soldier.
Somewhere the sleepwalker plays the radio.
From there, the voice of the mayor calls to take and punish them.
Who exactly has no idea.
In the city, executions, power and plutocracy intertwine in an embrace.
Weary during the day we sing.
Lullabies for dark times.
What else remains for us.
The meaning of fighting in the midst of darkness rises from the bottom.
Sleep well, district, we sing lullabies for dark times.
What else to do here.
To resist is stupid, darkness is a diving octopus.
Weary during the day we sing.
Lullabies for dark times.
What else remains for us.
The meaning of fighting in the midst of darkness rises from the bottom.
The ink covers the roofs.
Silently penetrating the seams, they fill the niches.
The closer you boil with the patrols, you know.
The worse you sleep, in a dream you run somewhere, breathe more often.
It's cold March outside the windows.
Like osmosis of the mass, dank smoke.
The mountain rises in growth,
Under it, ore, stones collapse.
From the top of the block there are bunches of gang
Drugs, gendarmes barbarously screw teenagers.
You are still small and do not suspect.
Hundreds of hidden cameras are filming the suspects.
I am not a passionate to prozibat in Kazimat.
Here what is brewing is called a conscamp.
I thicken the colors, tomorrow there is a new fight.
For money, territory, control.
And each in the role of an army.
A wicked world around you.
And the will of terror is all pain.
Cover yourself with your head, sleep soundly and fear nothing.
Weary during the day we sing.
Lullabies for dark times.
What else remains for us.
The meaning of fighting in the midst of darkness rises from the bottom.
Sleep well, district, we sing lullabies for dark times.
What else to do here.
To resist is stupid, the darkness is a diving octopus.
Weary during the day we sing.
Lullabies for dark times.
What else remains for us.
The meaning of fighting in the midst of darkness rises from the bottom.
You sleep lightly, calculating the number of sheep.
The city is like a pyramid made of rings.
Every man in him is half crippled.
The dispatcher is silent, the answering machine is empty.
Not worth the game in likes and dislikes, odd and even.
Some are completing the treatment, or they are completing other girls.
There is nothing to marvel at, nothing to share.
While the parents are carousing and spending.
Know that a popular writer puts you to bed.
But you don't care about these statuses.
After all, while you are impressed by the found tin soldier.
Somewhere the sleepwalker plays the radio.
From there, the voice of the mayor calls to take and punish them.
Who exactly has no idea.
In the city, executions, power and plutocracy intertwine in an embrace.
Weary during the day we sing.
Lullabies for dark times.
What else remains for us.
The meaning of fighting in the midst of darkness rises from the bottom.
Sleep well, district, we sing lullabies for dark times.
What else to do here.
To resist is stupid, darkness is a diving octopus.
Weary during the day we sing.
Lullabies for dark times.
What else remains for us.
The meaning of fighting in the midst of darkness rises from the bottom.
The ink covers the roofs.
Silently penetrating the seams, they fill the niches.
The closer you boil with the patrols, you know.
The worse you sleep, in a dream you run somewhere, breathe more often.
It's cold March outside the windows.
Like osmosis of the mass, dank smoke.
The mountain rises in growth,
Under it, ore, stones collapse.
From the top of the block there are bunches of gang
Drugs, gendarmes barbarously screw teenagers.
You are still small and do not suspect.
Hundreds of hidden cameras are filming the suspects.
I am not a passionate to prozibat in Kazimat.
Here what is brewing is called a conscamp.
I thicken the colors, tomorrow there is a new fight.
For money, territory, control.
And each in the role of an army.
A wicked world around you.
And the will of terror is all pain.
Cover yourself with your head, sleep soundly and fear nothing.
Weary during the day we sing.
Lullabies for dark times.
What else remains for us.
The meaning of fighting in the midst of darkness rises from the bottom.
Sleep well, district, we sing lullabies for dark times.
What else to do here.
To resist is stupid, the darkness is a diving octopus.
Weary during the day we sing.
Lullabies for dark times.
What else remains for us.
The meaning of fighting in the midst of darkness rises from the bottom.