la nuit bleue nous consume.
au matin il ne reste,
qu’un soupir de brume,
la cendre de nos gestes.
la longue nuit nous brûle,
dans son brasier de lune,
et réduit au néant
nos corps incandescents.
la nuit bleue nous consume,
au matin il ne reste,
de mes ailes aucune plume,
je vacille, je m'affaisse,
la longue nuit nous brûle,
emportant une à une,
dans le feu des caresses,
nos années de jeunesse.
un écho de tendresse,
le silence traverse.
un parfum de détresse,
m’enivre après l’averse.
j’en appelle aux déesses,
aux puissances célestes,
que toujours l’on renaisse,
non jamais, vie ne cesse.
la nuit bleue nous consume,
alors, que joue l’orchestre,
jusqu’à l’heure posthume,
la dernière arabesque!
la longue nuit nous brûle,
alors, dansons d’ivresse
au fil de l’amertume
scintillons d’allégresse!
синяя ночь поглощает нас.
утром он не остается,
только вздох тумана,
пепел наших жестов.
долгая ночь нас горит,
в лунном свете,
и сводится к небытию
наши раскаленные тела.
синяя ночь поглощает нас,
утром он не остается,
из моих крыльев нет перьев,
Я дрогну, я тону,
долгая ночь нас горит,
отнимая один за другим,
в огне ласк,
наши годы молодости.
эхо нежности,
тишина проходит.
запах бедствия,
опьяняй меня после душа.
Я призываю богинь,
к небесным силам,
что всегда один возрождается,
никогда, жизнь не прекращается.
синяя ночь поглощает нас,
так что же играет оркестр,
до посмертного часа,
последний арабесок!
долгая ночь нас горит,
так, пьянство
над горечью
мерцания радости!