Тишину взрывая грохотом колёс,
Света дня не зная, он гонит паровоз.
Жар хмельной да снов дым - к чёрту тормоза!
Огоньком недобрым горят его глаза.
У него фуражка чёрная, как смоль,
Старую рубашку давно проела моль.
Жизнь уходит потом с бледного лица.
Стрелки, семафоры, рельсы, шпалы без конца...
Он бросает в топку жаркую угля,
Выпивает стопку, белый свет кляня.
В пелене дорога лезвием ножа,
Вечная тревога, горькая слеза.
Ночь глотает поезд, мгла хохочет вслед,
В окнах застывает скользкий лунный свет.
Он сойти мечтает уже много лет,
Но не понимает - станций больше нет!...
Silence, exploding with a rumble of wheels,
Light of the day without knowing, he drives a locomotive.
Heat of intoxication and dreams smoke - to hell with the brakes!
His eyes burn with unkind eyes.
His cap is black as pitch,
The old shirt was eaten long ago by a mole.
Life goes away with a pale face.
Arrows, semaphores, rails, sleepers without end ...
He throws hot coal into the firebox,
Drinks a pile, white light curses.
In the blanket the road is a knife blade,
Eternal anxiety, bitter tear.
Night swallows the train, the haze laughs after,
The slippery moonlight froze in the windows.
He descends dreams for many years,
But he does not understand - there are no more stations! ...