Lyrics Mistique - Гранатовый браслет. Куприн.
Views
34
0 people consider the lyrics to be true
0 people consider the lyrics of the song incorrect
The lyrics of the song are provided for your reference Mistique - Гранатовый браслет. Куприн., and also a translation of a song with a video or clip.
«Вот сейчас я вам покажу в нежных звуках жизнь, которая покорно и радостно обрекла себя на мучения, страдания и смерть. Ни жалобы, ни упрека, ни боли самолюбия я не знал. Я перед тобою — одна молитва: „Да святится имя Твое“.
Да, я предвижу страдание, кровь и смерть. И думаю, что трудно расстаться телу с душой, но, Прекрасная, хвала тебе, страстная хвала и тихая любовь. „Да святится имя Твое“.
Вспоминаю каждый твой шаг, улыбку, взгляд, звук твоей походки. Сладкой грустью, тихой, прекрасной грустью обвеяны мои последние воспоминания. Но я не причиню тебе горя. Я ухожу один, молча, так угодно было богу и судьбе. „Да святится имя Твое“.
В предсмертный печальный час я молюсь только тебе. Жизнь могла бы быть прекрасной и для меня. Не ропщи, бедное сердце, не ропщи. В душе я призываю смерть, но в сердце полон хвалы тебе: „Да святится имя Твое“.
Ты, ты и люди, которые окружали тебя, все вы не знаете, как ты была прекрасна. Бьют часы. Время. И, умирая, я в скорбный час расставания с жизнью все-таки пою — слава Тебе.
Вот она идет, все усмиряющая смерть, а я говорю — слава Тебе!..»
Княгиня Вера обняла ствол акации, прижалась к нему и плакала. Дерево мягко сотрясалось. Налетел легкий ветер и, точно сочувствуя ей, зашелестел листьями. Острее запахли звезды табака... И в это время удивительная музыка, будто бы подчиняясь ее горю, продолжала:
«Успокойся, дорогая, успокойся, успокойся. Ты обо мне помнишь? Помнишь? Ты ведь моя единая и последняя любовь. Успокойся, я с тобой. Подумай обо мне, и я буду с тобой, потому что мы с тобой любили друг друга только одно мгновение, но навеки. Ты обо мне помнишь? Помнишь? Помнишь? Вот я чувствую твои слезы. Успокойся. Мне спать так сладко, сладко, сладко».
Женни Рейтер вышла из комнаты, уже кончив играть, и увидала княгиню Веру, сидящую на скамейке всю в слезах.
— Что с тобой? — спросила пианистка.
Вера, с глазами, блестящими от слез, беспокойно, взволнованно стала целовать ей лицо, губы, глаза и говорила:
— Нет, нет, — он меня простил теперь. Все хорошо.
Куприн "Гранатовый браслет"
Да, я предвижу страдание, кровь и смерть. И думаю, что трудно расстаться телу с душой, но, Прекрасная, хвала тебе, страстная хвала и тихая любовь. „Да святится имя Твое“.
Вспоминаю каждый твой шаг, улыбку, взгляд, звук твоей походки. Сладкой грустью, тихой, прекрасной грустью обвеяны мои последние воспоминания. Но я не причиню тебе горя. Я ухожу один, молча, так угодно было богу и судьбе. „Да святится имя Твое“.
В предсмертный печальный час я молюсь только тебе. Жизнь могла бы быть прекрасной и для меня. Не ропщи, бедное сердце, не ропщи. В душе я призываю смерть, но в сердце полон хвалы тебе: „Да святится имя Твое“.
Ты, ты и люди, которые окружали тебя, все вы не знаете, как ты была прекрасна. Бьют часы. Время. И, умирая, я в скорбный час расставания с жизнью все-таки пою — слава Тебе.
Вот она идет, все усмиряющая смерть, а я говорю — слава Тебе!..»
Княгиня Вера обняла ствол акации, прижалась к нему и плакала. Дерево мягко сотрясалось. Налетел легкий ветер и, точно сочувствуя ей, зашелестел листьями. Острее запахли звезды табака... И в это время удивительная музыка, будто бы подчиняясь ее горю, продолжала:
«Успокойся, дорогая, успокойся, успокойся. Ты обо мне помнишь? Помнишь? Ты ведь моя единая и последняя любовь. Успокойся, я с тобой. Подумай обо мне, и я буду с тобой, потому что мы с тобой любили друг друга только одно мгновение, но навеки. Ты обо мне помнишь? Помнишь? Помнишь? Вот я чувствую твои слезы. Успокойся. Мне спать так сладко, сладко, сладко».
Женни Рейтер вышла из комнаты, уже кончив играть, и увидала княгиню Веру, сидящую на скамейке всю в слезах.
— Что с тобой? — спросила пианистка.
Вера, с глазами, блестящими от слез, беспокойно, взволнованно стала целовать ей лицо, губы, глаза и говорила:
— Нет, нет, — он меня простил теперь. Все хорошо.
Куприн "Гранатовый браслет"
“Now I will show you in gentle sounds a life that dutifully and joyfully condemned itself to torment, suffering and death. I knew neither complaint, nor reproach, nor pain of pride. I am in front of you - one prayer: "Hallowed be thy name."
Yes, I foresee suffering, blood and death. And I think that it is difficult to part the body with the soul, but, Beautiful, praise you, passionate praise and quiet love. “Hallowed be thy name."
I remember every step you take, a smile, a look, the sound of your walk. Sweet sadness, quiet, beautiful sadness wrapped around my last memories. But I will not cause you grief. I am leaving alone, in silence, it was so pleasing to God and fate. “Hallowed be thy name."
In the dying hour of death, I pray only to you. Life could be wonderful for me too. Do not grumble, poor heart, do not grumble. I invoke death in my soul, but in my heart I am full of praise to you: “Hallowed be thy name.”
You, you, and the people who surrounded you, you all do not know how beautiful you were. The clock strikes. Time. And while dying, I still sing in the mournful hour of parting with life - glory to Thee.
Here she comes, all pacifying death, and I say - glory to you! .. "
Princess Vera hugged the acacia trunk, snuggled up to him and cried. The tree shook softly. A light wind flew in, and, sympathetic to her, rustled with leaves. The tobacco stars smelled sharper ... And at that time amazing music, as if submitting to its grief, continued:
“Calm down, dear, calm down, calm down. Do you remember me? Do you remember? You are my one and last love. Calm down, I'm with you. Think about me, and I will be with you, because you and I loved each other only for one moment, but forever. Do you remember me? Do you remember? Do you remember? So I feel your tears. Take it easy. I sleep so sweet, sweet, sweet. ”
Jenny Reuters left the room, having already finished playing, and saw Princess Vera, who was sitting on a bench all in tears.
- What's the matter? The pianist asked.
Vera, with eyes sparkling with tears, restlessly, excitedly began to kiss her face, lips, eyes and said:
“No, no,” he forgave me now. Things are good.
Kuprin "Garnet bracelet"
Yes, I foresee suffering, blood and death. And I think that it is difficult to part the body with the soul, but, Beautiful, praise you, passionate praise and quiet love. “Hallowed be thy name."
I remember every step you take, a smile, a look, the sound of your walk. Sweet sadness, quiet, beautiful sadness wrapped around my last memories. But I will not cause you grief. I am leaving alone, in silence, it was so pleasing to God and fate. “Hallowed be thy name."
In the dying hour of death, I pray only to you. Life could be wonderful for me too. Do not grumble, poor heart, do not grumble. I invoke death in my soul, but in my heart I am full of praise to you: “Hallowed be thy name.”
You, you, and the people who surrounded you, you all do not know how beautiful you were. The clock strikes. Time. And while dying, I still sing in the mournful hour of parting with life - glory to Thee.
Here she comes, all pacifying death, and I say - glory to you! .. "
Princess Vera hugged the acacia trunk, snuggled up to him and cried. The tree shook softly. A light wind flew in, and, sympathetic to her, rustled with leaves. The tobacco stars smelled sharper ... And at that time amazing music, as if submitting to its grief, continued:
“Calm down, dear, calm down, calm down. Do you remember me? Do you remember? You are my one and last love. Calm down, I'm with you. Think about me, and I will be with you, because you and I loved each other only for one moment, but forever. Do you remember me? Do you remember? Do you remember? So I feel your tears. Take it easy. I sleep so sweet, sweet, sweet. ”
Jenny Reuters left the room, having already finished playing, and saw Princess Vera, who was sitting on a bench all in tears.
- What's the matter? The pianist asked.
Vera, with eyes sparkling with tears, restlessly, excitedly began to kiss her face, lips, eyes and said:
“No, no,” he forgave me now. Things are good.
Kuprin "Garnet bracelet"