Pyrrhuloxia in oblivious flight. It doesn't know, the impending cold.
Starving calico in a parking lot. Blinded by cataracts. Curls into a cinder block.
Thrill-seeking rich kids on a pleasure cruise. They incinerate the old man's barn and toss the ashes.
Every cemetery ravaged by hurricanes. Headstones become the home of a fang-tooth fish.
I walk through the refuse alley. The area is up and coming. Limitless brands of dereliction. The meadow was a sanctuary, until they quarantined and charged admission. Retrieve my bloody head from the wicker basket where it lays. Place it upon a pike, till I'm carbon, brittle specks in the wind. Pleasant dissipation.
Пиррхулоксия в забытом полете. Он не знает, надвигающийся холод.
Голодный бязь на стоянке. Ослепленный катарактой. Завитки в шлакоблоке.
В поисках острых ощущений богатые дети в круизе удовольствия. Они сжигают сарай старика и бросают пепел.
Каждое кладбище разрушено ураганами. Надгробия становятся домом рыбы-клыка.
Я иду по аллее отходов. Площадь взлетает и приближается. Безграничные бренды заброшенности. На лугу было святилище, пока они не изолировали и не взяли плату за вход. Возьми мою окровавленную голову из плетеной корзины, где она лежит. Поместите его на щуку, пока я не стану углеродистым, хрупкие пятна на ветру. Приятное рассеивание.