Песня посвящается живым: Отцу Анатолию (Першину), Диме Петрову, Игорю Кутузову.
Ушедшим (всем, с кем я пел): Андрею Ластовскому, Сергею Каплану, Геннадию Жукову.
Бог и блюз
Всех, с кем я пел, погубил алкоголь,
Мне больше не с кем петь.
Пил бы и я, чтобы снять эту боль,
Но Бог велел терпеть.
Ты скажешь, он умер, кому я молюсь?
Вход в храм зарос плющом весь.
Но батюшка в храме лабает свой блюз,
И значит Бог ещё есть.
Другу хотел позвонить, как там он?
Но загулял звонарь.
Колокол бросил, купил саксофон.
Да, звук не тот, что встарь.
Ты скажешь, что в небе заклинило шлюз,
И нам туда кой чёрт лезть?
Но слушай: звонарь зарубает свой блюз,
И значит Бог ещё здесь.
Каждый второй неплохой музыкант
Старается успеть
Влиться скорее в небесный джаз-банд,
Но Бог велел терпеть.
Пусть трудно бывает, но всё ж я терплю,
Держу унынье в узде,
И Бог иногда мне играет свой блюз,
За то, что я ещё здесь.
10.01-22.04.2011
The song is dedicated to the living: Father Anatoly (Pershin), Dima Petrov, Igor Kutuzov.
The departed (all with whom I sang): Andrei Lastovsky, Sergei Kaplan, Gennady Zhukov.
God and the Blues
Everyone I've sung with, ruined alcohol,
I have no one to sing with anymore.
I would drink also to take off this pain,
But God told me to put up with it.
You say, he died, to whom do I pray?
The entrance to the temple is covered with ivy.
But the priest in the temple lays his blues,
And then God still is.
A friend wanted to call, how was he?
But the bell ringer.
He threw the bell and bought a saxophone.
Yes, the sound is not the same as it is.
You say that the gateway is stuck in the sky,
And we there to hell to climb?
But listen: the bell-ringer is hacking his blues,
And then God is still here.
Every second good musician
Trying to be in time
To join more likely in a heavenly jazz band,
But God told me to put up with it.
Let it is difficult, but I endure,
I keep the gloom in check,
And God sometimes plays my blues,
Because I'm still here.
10.01-22.04.2011