We lended our heavy hearts,
motors with broken parts,
we had a deck of cards it was a start.
We'd sit out in the sun,
and wait for our skin to turn,
you would ask for truth,
and I would look for something to burn.
Oh we walked in a hallowed place back then
the edge of Dublin, the edge of May and June.
Oh to live in a paper house again,
where we grew by the light of the moon.
Often we took the train,
the sky pacing white to grey,
when you or I would leave
and the other would stay.
We were all that we had
and breathed in each others words,
I would ask for truth and
you'd look for something to burn.
Oh we walked in a hallowed place back then
the edge of Dublin, the edge of May and June.
Oh to live in a paper house again,
where we grew by the light of the moon.
You were much younger then,
younger than I am now,
I still keep as much an eye as the wires allow,
I still keep as much an eye as the wires allow.
Oh we walked in a hallowed place back then
the edge of Dublin, the edge of May and June.
Oh to live in a paper house again,
where we grew by the light of the moon.
Oh you know what you are to me
and you know you will always be.
Мы протянули нам тяжелые сердца,
двигатели со сломанными деталями,
у нас была колода карт, это было началом.
Мы сидели на солнце,
и ждать, пока наша кожа повернуть,
вы просите правду,
и я буду искать что-то, чтобы сжечь.
О, мы тогда ходили в святилище
край Дублина, край мая и июня.
О, чтобы снова жить в бумажном доме,
где мы росли светом луны.
Часто мы ехали на поезде,
небо, бегущее до серого,
когда вы или я уйдем
а другой останется.
Мы были все, что у нас было
и вдохнули друг другу слова,
Я бы попросил правду и
вы бы искали что-то, чтобы сжечь.
О, мы тогда ходили в святилище
край Дублина, край мая и июня.
О, чтобы снова жить в бумажном доме,
где мы росли светом луны.
Тогда ты был намного моложе,
моложе, чем я сейчас,
Я все еще так же смотрю, как позволяют провода,
Я все еще так же смотрю, как позволяют провода.
О, мы тогда ходили в святилище
край Дублина, край мая и июня.
О, чтобы снова жить в бумажном доме,
где мы росли светом луны.
О, ты знаешь, что ты для меня
и ты знаешь, что всегда будешь.