Как можно обижаться на тех,
Кто не нюхал ни пороха, ни кокаина,
А если и нюхал - остался доволен?
Жги мои сны, стреляй в мою спину!
Как можно верить тому,
У кого есть тридцать монет серебром,
А если и нет, то есть план
Вернуться в Содом?
Больше ни веры, ни обид,
У меня внутри свербит
Си-четыре,
Си-четыре.
Завтра утром на рассвете
Я стану просто вспышкой света
В этом мире,
В этом странном мире.
Как можно любить тех,
Кто меняет в груди молоко на пластмассу,
А если и не меняет,
То копит яд до критической массы?
Как можно злиться на тех,
Кто не грелся в руках своей любящей мамы,
А если и грелся - приходили отцы,
И продавали детей за сто граммов?
Никто не любит и не злит,
У меня внутри свербит
Си-четыре,
Си-четыре.
Завтра утром на рассвете
Я стану просто новым ветром
В этом мире,
В этом добром мире.
How can you be offended by those
Who sniffed neither gunpowder nor cocaine
And if he smelled, was he satisfied?
Burn my dreams, shoot my back!
How can you believe that
Who has thirty pieces of silver,
And if not, then there is a plan
Return to Sodom?
No more faith, no resentment,
I have itching inside
B-four,
B-four.
Tomorrow morning at dawn
I'll just become a flash of light
In this world,
In this strange world.
How can you love those
Who exchanges milk for plastic in their breasts
And if it doesn't change,
Does it accumulate poison to a critical mass?
How can you be angry with those
Who did not bask in the arms of his loving mother,
And if he warmed himself, fathers came,
And they sold children for a hundred grams?
No one loves or makes angry
I have itching inside
B-four,
B-four.
Tomorrow morning at dawn
I'll just become the new wind
In this world,
In this kind world.