Да, ты видишь надлом на дне своих глаз. И развоплощение. Ночь. Тревога уснет. Но утро приносит теперь только опустошение. Улыбка. Заколка. До боли пустой и измученный взгляд. Закройся на ключ, отключи телефон, пожалуйся, только не слушай все то, что они говорят. Вереница слепых, идущих прямо в пропасть. Цепь следов, уводящих в никуда.
Если бы ты знала раньше, сколько нужно недель, чтоб спустить все нажитое, разорить родное гнездо. И остаться вдвоем в пустом доме. Среди пепла, бычков и бутылок. Неоплаченных счетов и расстегнутых булавок под дверью. Если бы мне хватило сил сжечь все эти книги. Образумить всех тех, кто еще до конца не ослеп. Или хотя бы тебя, или хотя бы тебя. Сохранить этот маленький дом, спасти этот маленький разум. Нельзя вознестись и не упасть в поисках мнимой твердой руки. Не зарывшись в безумие нищих и бродяг, юродивых, тоскливых, диких, полоумных. Добровольно отдавшихся в кандалы новых и темных веков. В кандалы зловещих проходимцев, в чьих умелых руках даже бессвязная речь становится новым Писанием. Даже бессвязная речь способна стать новым писанием. Самая бессвязная речь способна стать новым Писанием. Попробуй вспомнить лето, попробуй вспомнить зиму, попробуй вспомнить осень, но никогда не вспоминай эту весну
Yes, you see a break in the bottom of your eyes. And disincarnation. Night. Anxiety will fall asleep. But the morning brings now only devastation. Smile. Barrette. Painfully empty and exhausted look. Turn on the key, turn off the phone, please, just do not listen to all that they say. A string of blind people walking straight into the abyss. A chain of tracks leading to nowhere.
If you had known before, how many weeks you need to take down everything you've got, ruin your native nest. And stay together in an empty house. Among the ashes, steers and bottles. Unpaid bills and unbuttoned pins under the door. If I had the strength to burn all these books. To educate all those who are not blind until the end. Or at least you, or at least you. Save this little house, save this little mind. You can not ascend and not fall in search of an imaginary firm hand. Do not zaryvshis in the folly of beggars and vagabonds, holy fools, dreary, wild, half-witted. Voluntarily surrendering to the shackles of new and dark ages. In the shackles of sinister crooks, in whose skillful hands even incoherent speech becomes a new Scripture. Even incoherent speech is capable of becoming a new scripture. The most incoherent speech is capable of becoming a new Scripture. Try to remember the summer, try to remember the winter, try to remember the autumn, but never remember this spring