Я сошью себе черные штаны
из бархата голоса моего.
Желтую кофту из трех аршин заката.
По Невскому мира, по лощеным полосам его,
профланирую шагом Дон-Жуана и фата.
Пусть земля кричит, в покое обабившись:
«Ты зеленые вёсны идешь насиловать!»
Я брошу солнцу, нагло осклабившись:
«На глади асфальта мне хорошо грассировать!»
Не потому ли, что небо голубо́,
а земля мне любовница в этой праздничной чистке,
я дарю вам стихи, веселые, как би-ба-бо,
и острые и нужные, как зубочистки!
Женщины, любящие мое мясо, и эта
девушка, смотрящая на меня, как на брата,
закидайте улыбками меня, поэта, —
я цветами нашью их мне на кофту фата!
I sew myself black trousers
from the velvet of my voice.
A yellow sweater of three arshins of sunset.
According to the Nevsky world, along its polished strips,
proflaniruyu step Don Juan and veil.
Let the earth scream, at rest, bewildered:
"You're going to rape the green vesna!"
I'll throw the sun, insolently grinning:
"On the smooth surface of asphalt, I'm good at grasping!"
Is it because the sky is blue,
and the land is my mistress in this festive cleansing,
I give you poetry, funny, like bi-ba-bo,
and sharp and necessary, like toothpicks!
Women who love my meat, and this
a girl who looks at me like her brother,
Smile me, the poet, with smiles
I will bring them flowers to my veil jacket!