Lyrics Circle Takes The Square - Same Shade As Concrete
Views
26
0 people consider the lyrics to be true
0 people consider the lyrics of the song incorrect
The lyrics of the song are provided for your reference Circle Takes The Square - Same Shade As Concrete, and also a translation of a song with a video or clip.
Rejoice, rejoice a noble birth, a prince is born.
Behold the birth of violence, beasts of fang and feather cry for our concrete rapture,
and if we beg to be put down, unto us the most inspired storm.
A princess ravaged by her prince behold; the birth of sex and distance, two frail corpses both were they, his eyes were the first to stray... every tree held fast the earth to sky.
Concrete replaces every branch and twig as they were frayed upon the birth of ambition. The heavens filled our gilded vessel with poison tears, before we drink, I propose a toast, a final prayer.
Here's to the watchers in the wood, here's to the last days, unto us a most inspired song.
Shaper, stop the music.
Halt the harp strings whose chords confuse our histories with textures.
With the disheartened chorus of a hymnal whose choir is the conviction of the starving, artless, tempted by the feast of proof that this body of work has worth.
Uncertain as the fingering of a chord torn prematurely from a piano's womb.
As we fill our precious lungs with concrete, that faithful shade, a shaper's song is stopped short- a dying breath a singing shore.
Then the only movement and the last remains of grace:
Pollen falling off the simple hinge joint leg upon the final breath of a dragonfly.
A cardinal, lost but headstrong in mid flight cries for our concrete rapture, wade...
in the water, wade. Let the flood swell, thank the storm for her tears.
The faithful say its beautiful, its god's will
but the fool knows what the prophets have seen, no salvation's impending.
The faithful say its beautiful, its god's will let the flood swell and the bodies that break we'll just float down the river. Stay tame, soft river, while we weigh our faith, stay sweet, run softly, sweet river, the fool who wades in doubt will float like concrete.
Come and fill your lungs. Come and fill your lungs.
There's so much hope buried underneath tragedy, its the same shade as concrete.
The faithful say its beautiful, its god's will, let the flood swell
on the loudspeaker sermons and a parish descending.
There's so much hope buried underneath tragedy, its the same shade as concrete.
Let the flood swell.
Behold the birth of violence, beasts of fang and feather cry for our concrete rapture,
and if we beg to be put down, unto us the most inspired storm.
A princess ravaged by her prince behold; the birth of sex and distance, two frail corpses both were they, his eyes were the first to stray... every tree held fast the earth to sky.
Concrete replaces every branch and twig as they were frayed upon the birth of ambition. The heavens filled our gilded vessel with poison tears, before we drink, I propose a toast, a final prayer.
Here's to the watchers in the wood, here's to the last days, unto us a most inspired song.
Shaper, stop the music.
Halt the harp strings whose chords confuse our histories with textures.
With the disheartened chorus of a hymnal whose choir is the conviction of the starving, artless, tempted by the feast of proof that this body of work has worth.
Uncertain as the fingering of a chord torn prematurely from a piano's womb.
As we fill our precious lungs with concrete, that faithful shade, a shaper's song is stopped short- a dying breath a singing shore.
Then the only movement and the last remains of grace:
Pollen falling off the simple hinge joint leg upon the final breath of a dragonfly.
A cardinal, lost but headstrong in mid flight cries for our concrete rapture, wade...
in the water, wade. Let the flood swell, thank the storm for her tears.
The faithful say its beautiful, its god's will
but the fool knows what the prophets have seen, no salvation's impending.
The faithful say its beautiful, its god's will let the flood swell and the bodies that break we'll just float down the river. Stay tame, soft river, while we weigh our faith, stay sweet, run softly, sweet river, the fool who wades in doubt will float like concrete.
Come and fill your lungs. Come and fill your lungs.
There's so much hope buried underneath tragedy, its the same shade as concrete.
The faithful say its beautiful, its god's will, let the flood swell
on the loudspeaker sermons and a parish descending.
There's so much hope buried underneath tragedy, its the same shade as concrete.
Let the flood swell.
Радуйтесь, радуйтесь рождению знатному, князь родился.
Созерцайте рождение насилия, звери из клыков и перьев кричат о нашем конкретном восторге,
и если мы умоляем о том, чтобы нас низложили, для нас самая вдохновленная буря.
Принцесса, опустошенная своим принцем, вот; рождение секса и дистанции, оба они были двумя хрупкими трупами, его глаза были первыми, кто заблудился ... каждое дерево крепко держало землю и небо.
Бетон заменяет каждую ветку и прутик, поскольку они истерлись при рождении амбиций. Небеса наполнили наш позолоченный сосуд ядовитыми слезами, прежде чем мы выпьем, я предлагаю тост, последнюю молитву.
За стражей в лесу, за последние дни, для нас самая вдохновенная песня.
Шейпер, останови музыку.
Остановите струны арфы, чьи аккорды путают нашу историю с фактурой.
С унылым хором псалмопевца, чей хор является убеждением голодающих, бесхитростных, соблазненных пиршеством доказательства того, что это произведение имеет ценность.
Неуверенный, как прикосновение аккорда, преждевременно вырванного из утробы фортепиано.
Когда мы наполняем наши драгоценные легкие бетоном, этим верным оттенком, песня формовщика прекращается - предсмертное дыхание - поющий берег.
Затем единственное движение и последние остатки благодати:
Пыльца падает с простой шарнирной ноги при последнем вздохе стрекозы.
Кардинал, заблудший, но упорный в полете, взывает к нашему конкретному восторгу, бродить ...
в воде, вброд. Пусть наводнение разрастется, поблагодари шторм за слезы.
Верные говорят, что это красиво, воля его бога
но глупец знает, что видели пророки, спасения не предвидится.
Верующие говорят, что это красиво, его бог позволит наводнению раздуться, а тела, которые разбиваются, мы просто поплывем по реке. Оставайся ручной, мягкая река, пока мы взвешиваем нашу веру, оставайся сладкими, мягко беги, сладкая река, дурак, который в сомнениях плывет, будет плавать, как бетон
Приходите и наполняйте свои легкие. Приходите и наполняйте свои легкие.
Под трагедией похоронено столько надежд, такого же оттенка, как бетон.
Верующие говорят, что это красиво, воля его бога, пусть наводнение раздувается
по громкоговорителю проповеди и приход прихода.
Под трагедией похоронено столько надежд, такого же оттенка, как бетон.
Пусть наводнение разрастется.
Созерцайте рождение насилия, звери из клыков и перьев кричат о нашем конкретном восторге,
и если мы умоляем о том, чтобы нас низложили, для нас самая вдохновленная буря.
Принцесса, опустошенная своим принцем, вот; рождение секса и дистанции, оба они были двумя хрупкими трупами, его глаза были первыми, кто заблудился ... каждое дерево крепко держало землю и небо.
Бетон заменяет каждую ветку и прутик, поскольку они истерлись при рождении амбиций. Небеса наполнили наш позолоченный сосуд ядовитыми слезами, прежде чем мы выпьем, я предлагаю тост, последнюю молитву.
За стражей в лесу, за последние дни, для нас самая вдохновенная песня.
Шейпер, останови музыку.
Остановите струны арфы, чьи аккорды путают нашу историю с фактурой.
С унылым хором псалмопевца, чей хор является убеждением голодающих, бесхитростных, соблазненных пиршеством доказательства того, что это произведение имеет ценность.
Неуверенный, как прикосновение аккорда, преждевременно вырванного из утробы фортепиано.
Когда мы наполняем наши драгоценные легкие бетоном, этим верным оттенком, песня формовщика прекращается - предсмертное дыхание - поющий берег.
Затем единственное движение и последние остатки благодати:
Пыльца падает с простой шарнирной ноги при последнем вздохе стрекозы.
Кардинал, заблудший, но упорный в полете, взывает к нашему конкретному восторгу, бродить ...
в воде, вброд. Пусть наводнение разрастется, поблагодари шторм за слезы.
Верные говорят, что это красиво, воля его бога
но глупец знает, что видели пророки, спасения не предвидится.
Верующие говорят, что это красиво, его бог позволит наводнению раздуться, а тела, которые разбиваются, мы просто поплывем по реке. Оставайся ручной, мягкая река, пока мы взвешиваем нашу веру, оставайся сладкими, мягко беги, сладкая река, дурак, который в сомнениях плывет, будет плавать, как бетон
Приходите и наполняйте свои легкие. Приходите и наполняйте свои легкие.
Под трагедией похоронено столько надежд, такого же оттенка, как бетон.
Верующие говорят, что это красиво, воля его бога, пусть наводнение раздувается
по громкоговорителю проповеди и приход прихода.
Под трагедией похоронено столько надежд, такого же оттенка, как бетон.
Пусть наводнение разрастется.