Меня лечил донецкий врач
Мам, я в плену, но ты не плачь.
Заштопали, теперь как новый.
Меня лечил донецкий врач,
Уставший, строгий и суровый.
Лечил меня. Ты слышишь, мам:
Я бил по городу из «Градов»,
И полбольницы просто в хлам,
Но он меня лечил: «Так надо».
Мам, я - чудовище, прости.
В потоках лжи мы заблудились.
Всю жизнь мне этот крест нести.
Теперь мои глаза открылись.
Нас провезли по тем местам,
Куда снаряды угодили.
А мы не верили глазам:
Что мы с Донбассом натворили!
В больницах раненых полно.
Здесь каждый Киев проклинает.
Отец, белей чем полотно,
Ребенка мертвого качает.
Мать, я - чудовище, палач.
И нет здесь, мама, террористов.
Здесь только стон людской и плач,
А мы для них страшней фашистов.
Нас, мам, послали на убой,
Не жалко было нас комбату.
Мне ополченец крикнул: «Стой!
Ложись, сопляк!» - и дальше матом.
Он не хотел в меня стрелять.
Он - Человек, а я - убийца.
Из боя вынес! Слышишь, мать,
Меня, Донбасса кровопийцу!
Мам, я в плену, но ты не плачь.
Заштопали, теперь как новый.
Меня лечил донецкий врач
Уставший, строгий и суровый.
Он выполнял врачебный долг,
А я же, от стыда сгорая,
Впервые сам подумать смог:
Кому нужна война такая?
I was treated by a Donetsk doctor
Mom, I'm a prisoner, but do not cry.
Darned, now as new.
I was treated by a Donetsk doctor,
Tired, severe and severe.
Treated me. You hear, Mom:
I beat the city from Grads,
And half the hospital just in the trash,
But he treated me: "So it is necessary."
Mom, I'm a monster, I'm sorry.
In the streams of lies we are lost.
I've been carrying this cross all my life.
Now my eyes opened.
We were taken to those places,
Where the shells pleased.
And we did not believe our eyes:
What have we done with the Donbas!
In hospitals, the wounded are full.
Here, every Kiev curses.
Father, whiter than canvas,
A child is rocking the dead.
Mother, I'm a monster, an executioner.
And not here, mother, terrorists.
There is only a groan of people and crying,
And we are terrible for them fascists.
We, Mom, were sent to the slaughter,
We did not feel sorry for the battalion commander.
The militiamen shouted to me: "Stop!
Lie down, jerk! "- and further on the floor.
He did not want to shoot me.
He is a Man, and I am a murderer.
From the battle rendered! Do you hear, mother,
Me, Donbass bloodsucker!
Mom, I'm a prisoner, but do not cry.
Darned, now as new.
I was treated by a Donetsk doctor
Tired, severe and severe.
He performed medical duty,
But I, burning with shame,
For the first time he could think:
Who needs a war like this?