Опочившую юность хоронить не спеши,
а иначе завянет нежный стебель души,
ибо, корни пустивши через годы-слои,
он из юности нашей тянет соки свои.
Разгоревшейся страсти костерок не туши,
а иначе замерзнет нежный стебель души,
ибо страсти печурка у ледяного окна
греет нас, даже если безответна она.
Робкий лепет надежды, боль утрат не глуши,
а иначе засохнет нежный стебель души.
Пусть изведает вдосталь и восторг, и битье,
ибо боль и надежда - хлеб его и питье.
Ничего - Бог свидетель - сам в себе не души,
ибо все, что ты душишь - это тело души,
ибо сам не заметишь, сероглаз, большегуб,
что не стар еще вроде - а уже душегуб.
Меж людей посторонних в их неровном строю
на осеннем перроне у вагона стою.
Что за смута на сердце? Что за шорох в тиши?
...Осыпаются листья с пожелтевшей души.
There are no hurry to bury the overtime
otherwise the gentle skell soul
For, the roots of the launched through the years - layers,
He is from his youth to the juices of their own.
The stress of the fire is not carcassed,
otherwise the gentle soul soul sliced will freeze
For passion Steeperka at the ice window
Heats us, even if it is unrequited.
Robust cakes of hope, the pain of loss is not wilderness,
And otherwise the gentle soul stalk dries.
Let it be born and delight, and beating,
For pain and hope - bread and drink.
Nothing - God's witness is not the soul itself,
for everything you decorate is the body of the soul,
for you yourself will not notice, Serulazoz, bigger,
What is not old more like - and already shower.
Between people in their uneven
On the autumn perrone, the Vagon stands.
What is the trouble on the heart? What kind of rustle in silence?
... crept the leaves with yellowed soul.