Lyrics alfaro - Я менял голову
Views
184
0 people consider the lyrics to be true
0 people consider the lyrics of the song incorrect
The lyrics of the song are provided for your reference alfaro - Я менял голову, and also a translation of a song with a video or clip.
я менял голову, отдал свою на проветривание.
крики по ветру, а сопли меня проведывали.
два выхода: врать и врать всем.
сто метров от края. переписываю кассеты.
отпечатки твои в одиночных постелях,
последние краешки тела в глазах красных.
звезды опознали по венам и зрачкам белым,
твоя прожженная ничтожная жизнь. я не победил,
но я участвовал.
в пепельнице только фильтры,
на кровати белье
и переписанные фильмы.
у соседей кто-то блюет своей фантазией,
а трезвость в разъездах.
улыбку, губы и грубость прозевал.
мои назойливые радости в горло подлезли
и спят в подъездах.
настоящая весна будет самая,
была мартовская чушь.
ямы, трещины, ямы
и только лучшая в глазах там.
между ссорами, каждые сорок секунд
брал трубку,
номер через восьмерку и длинный гудок.
положи, глупая, я далеко.
успокаивая надрывность кидал крошки в ритм.
музыка, бристоль представил, усталость и мосты.
кто-то успокаивает, а кто-то устаканивается.
под стеной, на коробках, в проповеди он отдал
отдал, отдал, но зная, что подарят.
кто-то пьет по праздникам, а кто-то одинаково грустит
разбивая себя на пазлы.
я часто достаю из шкафа бесповоротность
чаще достаю людей. и скромность,
дыша только в форточки и в воротники
по-иному людей воротит.
я люблю всех и спешку, и ненавижу одиночество.
а ты себя, успешность свою возлюбленную
и ненавидишь окна, в которые молча.
крики по ветру, а сопли меня проведывали.
два выхода: врать и врать всем.
сто метров от края. переписываю кассеты.
отпечатки твои в одиночных постелях,
последние краешки тела в глазах красных.
звезды опознали по венам и зрачкам белым,
твоя прожженная ничтожная жизнь. я не победил,
но я участвовал.
в пепельнице только фильтры,
на кровати белье
и переписанные фильмы.
у соседей кто-то блюет своей фантазией,
а трезвость в разъездах.
улыбку, губы и грубость прозевал.
мои назойливые радости в горло подлезли
и спят в подъездах.
настоящая весна будет самая,
была мартовская чушь.
ямы, трещины, ямы
и только лучшая в глазах там.
между ссорами, каждые сорок секунд
брал трубку,
номер через восьмерку и длинный гудок.
положи, глупая, я далеко.
успокаивая надрывность кидал крошки в ритм.
музыка, бристоль представил, усталость и мосты.
кто-то успокаивает, а кто-то устаканивается.
под стеной, на коробках, в проповеди он отдал
отдал, отдал, но зная, что подарят.
кто-то пьет по праздникам, а кто-то одинаково грустит
разбивая себя на пазлы.
я часто достаю из шкафа бесповоротность
чаще достаю людей. и скромность,
дыша только в форточки и в воротники
по-иному людей воротит.
я люблю всех и спешку, и ненавижу одиночество.
а ты себя, успешность свою возлюбленную
и ненавидишь окна, в которые молча.
I changed my head, gave my own for airing.
screams in the wind, and snot saw me through.
two ways: to lie and lie to all.
one hundred meters from the edge. rewrite tape.
your prints in single beds,
the last edges of the body in the eyes of red.
stars identified by veins and white pupils,
your hardened miserable life. I did not win
but I participated.
in the ashtray only filters,
on the bed linen
and rewritten movies.
at neighbors someone vomits his fantasy,
and sobriety on the road.
smile, lips and rudeness missed.
my annoying joys crawled in my throat
and sleep in the hallways.
the real spring will be the most
was March nonsense.
pits, cracks, pits
and only the best in the eyes there.
between quarrels every forty seconds
picked up the phone
number through the eight and a long beep.
put, stupid, I'm far away.
reassuring the hysterics threw crumbs into a rhythm.
music, bristol presented, fatigue and bridges.
someone calms, and someone settles down.
under the wall, on the boxes, in the sermon he gave
He gave, he gave, but knowing that they would give it.
someone drinks on holidays, and someone is equally sad
breaking yourself into puzzles.
I often take out of the closet
I get people more often. and modesty
breathing only in vents and in collars
in a different way people turn up.
I love everyone and hurry, and I hate loneliness.
and you yourself, the success of his beloved
and you hate windows that are silent.
screams in the wind, and snot saw me through.
two ways: to lie and lie to all.
one hundred meters from the edge. rewrite tape.
your prints in single beds,
the last edges of the body in the eyes of red.
stars identified by veins and white pupils,
your hardened miserable life. I did not win
but I participated.
in the ashtray only filters,
on the bed linen
and rewritten movies.
at neighbors someone vomits his fantasy,
and sobriety on the road.
smile, lips and rudeness missed.
my annoying joys crawled in my throat
and sleep in the hallways.
the real spring will be the most
was March nonsense.
pits, cracks, pits
and only the best in the eyes there.
between quarrels every forty seconds
picked up the phone
number through the eight and a long beep.
put, stupid, I'm far away.
reassuring the hysterics threw crumbs into a rhythm.
music, bristol presented, fatigue and bridges.
someone calms, and someone settles down.
under the wall, on the boxes, in the sermon he gave
He gave, he gave, but knowing that they would give it.
someone drinks on holidays, and someone is equally sad
breaking yourself into puzzles.
I often take out of the closet
I get people more often. and modesty
breathing only in vents and in collars
in a different way people turn up.
I love everyone and hurry, and I hate loneliness.
and you yourself, the success of his beloved
and you hate windows that are silent.