Lyrics Шаов Тимур - Гражданский пафос
Views
18
0 people consider the lyrics to be true
0 people consider the lyrics of the song incorrect
The lyrics of the song are provided for your reference Шаов Тимур - Гражданский пафос, and also a translation of a song with a video or clip.
Гражданский пафос
Наполнен пафосом гражданским,
Лежишь, бывало, на тахте,
Ворчишь, что люди, мол, не те...
Где граф Суворов, князь Пожарский?
Глотнёшь с утра стакан отравы,
Вздохнёшь: «В упадке нынче нравы».
Кругом мздоимцы и жульё,
Один я честный, ё-моё.
Страны пределы беспредельны,
В её пределах – беспредел.
Кто рыбку съел, кто в кресло сел –
Все остальные пролетели.
Но вновь отсель грозим мы шведу,
А также прочему соседу –
Ливонцам, шляхте да хохлам –
Хоть те уже не по зубам.
Служивый люд опять торочит
Собачьи головы к седлу.
Несут поганую метлу
Для тех, кто честно жить не хочет.
Лишь скоморохи да шуты
Покуда открывают рты.
А что же государь? Ужели
Он весь в плену прекрасных грёз?
Ужель не видит, в самом деле,
Что все качели погорели?
Что ясный месяц черт унёс?
«Quo vadis, Caesar?» – вот вопрос.
Вельможи вкруг его теснятся,
Не то, чтоб любят, но боятся.
Все бить челом ему спешили,
Пока чело им не набили.
Он вперил взор в пресветлы дали,
Простёр десницу, как крыло,
И думы тяжкие печалят
Его высокое чело.
Заморский брат злоумышляет
И тоже латами бряцает.
Темно в Михаиловском замке,
Но снова слышатся слова:
«При мне всё будет как при бабке...»
Да жили мы при этой бабке!
А нам к окладу бы прибавки.
Как говорится, были б бабки,
А там, хоть не расти трава.
А нам на брата по полбанки
И там хоть не расти трава.
Свобода, даденная сверху,
Куда-то вверх и утекла.
Что остаётся человеку?
Да штоф зелёного стекла!
Доколе, судари, доколе
Черпать нам силы в алкоголе,
Былые годы поминать
И ностальгически икать?
Садится солнышко тихонько.
Крестьянка нянчит пострелёнка:
«Усни, Ванюша, баю-бай,
Не то гляди, придёт из леса
Лицо кавказского замеса,
Утащит в свой Бахчисарай,
Утащит в свой Бахчисарай».
В Бахчисарай утащит свой.
В Бахчисарай утащит свой.
Сидишь упитый и сердитый,
Свои небритые ланиты
Зажав задумчиво в горсти.
Сенека, Господи прости.
И смежив залитые вежды,
С хандрой и скукой на уме
Бурчишь: «Жамэ, месье, жамэ»,
Что означает «нет надежды».
«Жамэ. Мадам, месье, жамэ!»,
Что означает «нет надежды».
Но чу, я слышу колокольчик.
Там мчит друзей моих возок.
Кричат «Ура» и рожи корчат,
Зашли – и пробки в потолок.
Средь пира вспомню я печально:
«А что ж отчизна, милый край?»
А мне отвечают:
«С отчизной будет всё нормально,
Ты, знай, закусывай давай».
С отчизной будет всё нормально,
Ты, знай, закусывай давай.
Наполнен пафосом гражданским,
Лежишь, бывало, на тахте,
Ворчишь, что люди, мол, не те...
Где граф Суворов, князь Пожарский?
Глотнёшь с утра стакан отравы,
Вздохнёшь: «В упадке нынче нравы».
Кругом мздоимцы и жульё,
Один я честный, ё-моё.
Страны пределы беспредельны,
В её пределах – беспредел.
Кто рыбку съел, кто в кресло сел –
Все остальные пролетели.
Но вновь отсель грозим мы шведу,
А также прочему соседу –
Ливонцам, шляхте да хохлам –
Хоть те уже не по зубам.
Служивый люд опять торочит
Собачьи головы к седлу.
Несут поганую метлу
Для тех, кто честно жить не хочет.
Лишь скоморохи да шуты
Покуда открывают рты.
А что же государь? Ужели
Он весь в плену прекрасных грёз?
Ужель не видит, в самом деле,
Что все качели погорели?
Что ясный месяц черт унёс?
«Quo vadis, Caesar?» – вот вопрос.
Вельможи вкруг его теснятся,
Не то, чтоб любят, но боятся.
Все бить челом ему спешили,
Пока чело им не набили.
Он вперил взор в пресветлы дали,
Простёр десницу, как крыло,
И думы тяжкие печалят
Его высокое чело.
Заморский брат злоумышляет
И тоже латами бряцает.
Темно в Михаиловском замке,
Но снова слышатся слова:
«При мне всё будет как при бабке...»
Да жили мы при этой бабке!
А нам к окладу бы прибавки.
Как говорится, были б бабки,
А там, хоть не расти трава.
А нам на брата по полбанки
И там хоть не расти трава.
Свобода, даденная сверху,
Куда-то вверх и утекла.
Что остаётся человеку?
Да штоф зелёного стекла!
Доколе, судари, доколе
Черпать нам силы в алкоголе,
Былые годы поминать
И ностальгически икать?
Садится солнышко тихонько.
Крестьянка нянчит пострелёнка:
«Усни, Ванюша, баю-бай,
Не то гляди, придёт из леса
Лицо кавказского замеса,
Утащит в свой Бахчисарай,
Утащит в свой Бахчисарай».
В Бахчисарай утащит свой.
В Бахчисарай утащит свой.
Сидишь упитый и сердитый,
Свои небритые ланиты
Зажав задумчиво в горсти.
Сенека, Господи прости.
И смежив залитые вежды,
С хандрой и скукой на уме
Бурчишь: «Жамэ, месье, жамэ»,
Что означает «нет надежды».
«Жамэ. Мадам, месье, жамэ!»,
Что означает «нет надежды».
Но чу, я слышу колокольчик.
Там мчит друзей моих возок.
Кричат «Ура» и рожи корчат,
Зашли – и пробки в потолок.
Средь пира вспомню я печально:
«А что ж отчизна, милый край?»
А мне отвечают:
«С отчизной будет всё нормально,
Ты, знай, закусывай давай».
С отчизной будет всё нормально,
Ты, знай, закусывай давай.
Civilian Pafos.
Filled with Paphos civil,
You are lying, it happened, on the tachta,
Grow that people, they say, not those ...
Where is the Count Suvorov, Prince Pozharsky?
Swallow in the morning a glass of poison
Sigh: "In decline now,"
Circle Mtzompuitsa and Zhulo,
I am honest, e-mine.
Countries limits are boundless
Within its limits - chaos.
Who ate the fish who sat down in a chair -
All others flew.
But again the screen we threaten the Swede,
As well as other neighbor -
Livonians, gentry yes Khokhlam -
Although those no longer on the teeth.
Served people jump again
Dog heads to the saddle.
Carry a frowning broom
For those who honestly want to live.
Only scrocery and jesters
As long as the mouths open.
And what is the sovereign? Upsed
Is he in captivity of wonderful dreams?
Really sees, in fact,
What are all the swings polluted?
What is a clear month damn it?
"Quo Vadis, Caesar?" - Here is the question.
Velmazzhov it is crowded,
Not that love, but fear.
Everyone hurried by my friend
While the man did not whip.
He looked into the rallies Dali,
Eastern hand, like a wing,
And the verbs are serious
His high man.
Overseas brother, malicious
And also lats bother.
Dark in Mikhailovsky Castle,
But again heard the words:
"With me everything will be like a grandmother ..."
Yes, we lived with this grandmother!
And we would have an increase in the salary.
As they say, there were grandmas
And there, even though the grass does not grow.
And we have a brother in half a breaker
And there at least not to grow grass.
Freedom given from above
Somewhere up and leaked.
What remains a person?
Yes, ton of green glass!
Dockens, Sudari, Doc
Draw us forces in alcohol,
Former years to remember
And nostalgically ick?
Sucking Sunshine quietly.
The peasant woman nurses the post-rail:
"ONI, Vanyusha, Bai-Bai,
NOT LOOK, will come from the forest
Caucasian kneading face
Take off in your Bakhchisaray,
Break into your Bakhchisarai. "
In Bakhchisaray drags its own.
In Bakhchisaray drags its own.
Sit down and angry,
His unshaven landscapes
Climbing thoughtfully in the handstone.
Seneca, Lord forgive.
And sewing flooded immigids,
With Handrea and boredom on mind
Imagine: "Zhame, Monsieur, Zham",
What does "no hope" mean.
"Zhame. Madame, Monsieur, Zhame! ",
What does "no hope" mean.
But Chu, I hear the bell.
There are friends of my crazy.
Scream "Hurray" and the faces of the cord
Located - and plugs in the ceiling.
I remember I remember:
"And what's the depreciation, a cute edge?"
And answer me:
"With the separation will be fine,
You know, eat come on. "
With the grace, everything will be fine,
You know, eat.
Filled with Paphos civil,
You are lying, it happened, on the tachta,
Grow that people, they say, not those ...
Where is the Count Suvorov, Prince Pozharsky?
Swallow in the morning a glass of poison
Sigh: "In decline now,"
Circle Mtzompuitsa and Zhulo,
I am honest, e-mine.
Countries limits are boundless
Within its limits - chaos.
Who ate the fish who sat down in a chair -
All others flew.
But again the screen we threaten the Swede,
As well as other neighbor -
Livonians, gentry yes Khokhlam -
Although those no longer on the teeth.
Served people jump again
Dog heads to the saddle.
Carry a frowning broom
For those who honestly want to live.
Only scrocery and jesters
As long as the mouths open.
And what is the sovereign? Upsed
Is he in captivity of wonderful dreams?
Really sees, in fact,
What are all the swings polluted?
What is a clear month damn it?
"Quo Vadis, Caesar?" - Here is the question.
Velmazzhov it is crowded,
Not that love, but fear.
Everyone hurried by my friend
While the man did not whip.
He looked into the rallies Dali,
Eastern hand, like a wing,
And the verbs are serious
His high man.
Overseas brother, malicious
And also lats bother.
Dark in Mikhailovsky Castle,
But again heard the words:
"With me everything will be like a grandmother ..."
Yes, we lived with this grandmother!
And we would have an increase in the salary.
As they say, there were grandmas
And there, even though the grass does not grow.
And we have a brother in half a breaker
And there at least not to grow grass.
Freedom given from above
Somewhere up and leaked.
What remains a person?
Yes, ton of green glass!
Dockens, Sudari, Doc
Draw us forces in alcohol,
Former years to remember
And nostalgically ick?
Sucking Sunshine quietly.
The peasant woman nurses the post-rail:
"ONI, Vanyusha, Bai-Bai,
NOT LOOK, will come from the forest
Caucasian kneading face
Take off in your Bakhchisaray,
Break into your Bakhchisarai. "
In Bakhchisaray drags its own.
In Bakhchisaray drags its own.
Sit down and angry,
His unshaven landscapes
Climbing thoughtfully in the handstone.
Seneca, Lord forgive.
And sewing flooded immigids,
With Handrea and boredom on mind
Imagine: "Zhame, Monsieur, Zham",
What does "no hope" mean.
"Zhame. Madame, Monsieur, Zhame! ",
What does "no hope" mean.
But Chu, I hear the bell.
There are friends of my crazy.
Scream "Hurray" and the faces of the cord
Located - and plugs in the ceiling.
I remember I remember:
"And what's the depreciation, a cute edge?"
And answer me:
"With the separation will be fine,
You know, eat come on. "
With the grace, everything will be fine,
You know, eat.