Ветры-ветры, вы могучи
Вам послушны стаи тучев
Вы несете над полями
Запах падали вонючей
Насмехаетесь над миром
И парите в небе сиром
Дайте мне ответа, ветры.
Что случилось с Боромиром?
Я шибко умный ветер северного края
Где не растет и не банана не папайя
Где в тундре снег лежит всегда зимой и летом
А в теплом чуме человека ждет расвета
Моя твоя вопрос гадала на собаках
Но все ж ответа не нашла ему однако
Я заню все и от конца и до начала
Но Боромира не видала-не видала.
А я великий и могучий южный ветер
Я набу-набу и я знаю все на свете
Мои леса все необъятны-нелюдимы
Лишь по деревьям ловко лазят харадримы
Я слушал музыку шаманского там-тама
И я заглядывал во рты гипопотамам.
Но если только дикари его не съели
То Боромира нет в моем пределе
А я противный ветер западного мира
И, не поверите, я видел Боромира
Лежал так тихо этот миленький мальчонка
Он рог разрубленныый держал в своих ручонках
Изящный плащик обнимал тугие плечи
А рядом с ним лежал его любимый мечик
И он лежал такой спокойный, милый, гордый
Но был он синий - потому что мертвый.
Wind winds you mighty
You are obedient to flocks of Tuchsev
You carry over the fields
The smell fell swearing
Mock over the world
And parish in the sky
Give me a response, winds.
What happened to Boromir?
I am a smart wind of the northern edge
Where does not grow and not banana not papaya
Where in the tundra the snow is always in winter and summer
And in the warmth of the man of man waiting for breaking
My question wondered on dogs
But all the answer did not find him however
I'll throw everything from the end to the beginning
But Boromir did not see, did not see.
And I am a great and mighty south wind
I will Nabu Nabu and I know everything in the world
My forests are all immense-non-dislike
Only on the trees deftly zazyat haraffers
I listened to the music of the Shamansky Tama
And I looked at the mouth of the hypoposamas.
But if only dukari did not eat it
Then boromir is not in my limit
And I am a nasty wind of the Western world
And do not believe, I saw Boromir
Lay so quietly this nice boy
He horn swore kept in his handms
Elegant sewer hugged tight shoulders
And next to him lay his favorite mark
And he lay so calm, cute, proud
But he was blue - because the dead.