Lyrics Теодор Гальперин - Петербургская осень
Views
75
2 people consider the lyrics to be true
0 people consider the lyrics of the song incorrect
The lyrics of the song are provided for your reference Теодор Гальперин - Петербургская осень, and also a translation of a song with a video or clip.
Петербургская осень
Теодор Гальперин
Заката красный лист над городом раскрылся.
Адмиралтейский шпиль – амурною стрелой.
Любовь отворена. Амур со счета сбился.
И падают сердца осеннею листвой.
Расцвечен площадей зеркально-влажный глянец,
и солнечным желтком обожжены дома.
Как нас хотел согреть строитель-итальянец,
с прохладной стороной затеявший роман!
И камень говорит неповторимым слогом,
высокие слова в решётки вплетены.
И близок стук копыт по болдинским дорогам,
и внятен Мойки всхлип столетней глубины…
А Невский фрак надел, и подана коляска.
Поэт, как дирижер, возвысился вдали.
Аккорды взорвались в собрании Дворянском –
и вот уже стихи на музыку легли.
Куда же нам спешить из этого простора?
Любые времена охватывает взгляд.
Вот-вот взойдёт звезда, благословляя город,
и новые дожди его омолодят.
Помолимся богам за этот город топкий –
от гибельных трясин его бы уберечь!
И кружатся сердца, и вздрагивают робко,
как будто различают музыку и речь.
Как будто шепчут нам: «Судьбу перечитаем
и тайный смысл её постигнем на заре.
Мы городу сродни, а он, рождённый в мае,
пророчит, что весна вернётся в сентябре».
Теодор Гальперин
Заката красный лист над городом раскрылся.
Адмиралтейский шпиль – амурною стрелой.
Любовь отворена. Амур со счета сбился.
И падают сердца осеннею листвой.
Расцвечен площадей зеркально-влажный глянец,
и солнечным желтком обожжены дома.
Как нас хотел согреть строитель-итальянец,
с прохладной стороной затеявший роман!
И камень говорит неповторимым слогом,
высокие слова в решётки вплетены.
И близок стук копыт по болдинским дорогам,
и внятен Мойки всхлип столетней глубины…
А Невский фрак надел, и подана коляска.
Поэт, как дирижер, возвысился вдали.
Аккорды взорвались в собрании Дворянском –
и вот уже стихи на музыку легли.
Куда же нам спешить из этого простора?
Любые времена охватывает взгляд.
Вот-вот взойдёт звезда, благословляя город,
и новые дожди его омолодят.
Помолимся богам за этот город топкий –
от гибельных трясин его бы уберечь!
И кружатся сердца, и вздрагивают робко,
как будто различают музыку и речь.
Как будто шепчут нам: «Судьбу перечитаем
и тайный смысл её постигнем на заре.
Мы городу сродни, а он, рождённый в мае,
пророчит, что весна вернётся в сентябре».
Petersburg autumn
Theodore Halperin
Sunset red leaf over the city opened.
Admiralty spire - amorous arrow.
Love is open. Cupid outta.
And fall hearts fall foliage.
The areas of high-gloss gloss are colored,
and sunny yolk burned at home.
As we wanted to warm the Italian builder,
with a cool side started a novel!
And the stone speaks with a unique syllable,
high words in the lattice woven.
And close to the sound of hooves on the Boldin roads,
and distinct Moyka sob hundred years deep ...
A Nevsky coat put on, and filed a stroller.
The poet, as a conductor, rose far away.
Chords exploded in the assembly of the Noble -
and now the verses to the music have formed.
Where are we to rush out of this space?
Any time covers the look.
The star is about to rise, blessing the city
and the new rains will rejuvenate it.
Let us pray to the gods for this swampy city -
from disastrous swamps it would protect!
And hearts are spinning, and trembling timidly,
as if music and speech are distinguished.
As if whispering to us: “We will reread the fate
and conceal its secret meaning at dawn.
We are akin to a city, and he, born in May,
It says that spring will return in September. ”
Theodore Halperin
Sunset red leaf over the city opened.
Admiralty spire - amorous arrow.
Love is open. Cupid outta.
And fall hearts fall foliage.
The areas of high-gloss gloss are colored,
and sunny yolk burned at home.
As we wanted to warm the Italian builder,
with a cool side started a novel!
And the stone speaks with a unique syllable,
high words in the lattice woven.
And close to the sound of hooves on the Boldin roads,
and distinct Moyka sob hundred years deep ...
A Nevsky coat put on, and filed a stroller.
The poet, as a conductor, rose far away.
Chords exploded in the assembly of the Noble -
and now the verses to the music have formed.
Where are we to rush out of this space?
Any time covers the look.
The star is about to rise, blessing the city
and the new rains will rejuvenate it.
Let us pray to the gods for this swampy city -
from disastrous swamps it would protect!
And hearts are spinning, and trembling timidly,
as if music and speech are distinguished.
As if whispering to us: “We will reread the fate
and conceal its secret meaning at dawn.
We are akin to a city, and he, born in May,
It says that spring will return in September. ”