тебе не сказать никогда,
как называется этот город,
я на санках везу мертвеца,
по земле волочится пальто ворот.
ты никогда не попросишь
то, чего мы забыли вкус,
по улице зодчего Росси
разносится полозьев железный хруст.
ты не прокричишь никогда,
как называется эта осада.
у мертвеца в желудке вода
из проруби у Летнего Сада
ты даже не сможешь сказать,
что разбрасывают тысяча винтов,
мертвец готов,
и я к смерти готов
и ты не сможешь сказать,
как я называл тебя, с тобой играя.
там, куда мы идем с мертвецом,
нет ни ада, ни рая.
но на прощание я хочу услышать всего лишь три слова
ни "Ленинград", ни "хлеб", ни "блокада", ни "листовки",
я мечтаю все это никогда не слышать снова.
я знаю, что ты никогда не выговаривала «л», моя милая Флю-Флю,
но как бы я хотел вместо воя репродуктора услышать короткое
Я
ТЕБЯ
ЛЮБЛЮ
never tell you
What's the name of this town,
I'm driving a dead man on a sled
the coat of the gate drags on the ground.
you will never ask
what we forgot the taste
along the street of the architect Rossi
The iron crunch spreads.
you will never scream
what is the name of this siege.
the dead man has water in his stomach
from the hole at the Summer Garden
you can't even say
that a thousand screws scatter
the dead man is ready
and I'm ready for death
and you cannot say
as I called you, playing with you.
where we go with the dead man
there is no hell nor heaven.
but goodbye I want to hear only three words
neither Leningrad, nor bread, nor blockade, nor leaflets,
I dream to never hear it all again.
I know that you never pronounced “l”, my dear Fly-Fly,
but how would I like to hear a short howl of a reproducer
I
YOU
I LOVE