Шёл я по улице незнакомой
И вдруг услышал вороний грай,
И звоны лютни, и дальние громы,
Передо мною летел трамвай.
Как я вскочил на его подножку,
Было загадкою для меня,
В воздухе огненную дорожку
Он оставлял и при свете дня.
Мчался он бурей тёмной, крылатой,
Он заблудился в бездне времён...
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон!
Поздно. Уж мы обогнули стену,
Мы проскочили сквозь рощу пальм,
Через Неву, через Нил и Сену
Мы прогремели по трём мостам.
И, промелькнув у оконной рамы,
Бросил нам вслед пытливый взгляд
Нищий старик,- конечно, тот самый,
Что умер в Бейруте год назад.
Где я? Так томно и так тревожно
Сердце моё стучит в ответ:
"Видишь вокзал, на котором можно
В Индию Духа купить билет?"
Вывеска... кровью налитые буквы
Гласят: "Зеленная",- знаю, тут
Вместо капусты и вместо брюквы
Мёртвые головы продают.
В красной рубашке с лицом, как вымя,
Голову срезал палач и мне,
Она лежала вместе с другими
Здесь в ящике скользком, на самом дне.
А в переулке забор дощатый,
Дом в три окна и серый газон...
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон!
Машенька, ты здесь жила и пела,
Мне, жениху, ковёр ткала,
Где же теперь твой голос и тело,
Может ли быть, что ты умерла?
Как ты стонала в своей светлице,
Я же с напудренною косой
Шёл представляться Императрице
И не увиделся вновь с тобой.
Понял теперь я: наша свобода
Только оттуда бьющий свет,
Люди и тени стоят у входа
В зоологический сад планет.
И сразу ветер знакомый и сладкий
И за мостом летит на меня,
Всадника длань в железной перчатке
И два копыта его коня.
Верной твердынею православья
Врезан Исакий в вышине,
Там отслужу молебен о здравьи
Машеньки и панихиду по мне.
I walked along the street unfamiliar
And suddenly the raven crow heard,
And the chimes of the lute, and the distant thunders,
Before me flew the tram.
As I jumped on his bandwagon,
It was a mystery to me,
In the air a fiery path
He left in the light of day.
It raced like a storm of dark, winged,
He lost his way in the abyss of time ...
Stop, the coachman,
Stop the car now!
Late. We have already rounded the wall,
We slipped through the grove of palm trees,
Through the Neva, through the Nile and the Seine
We thundered on three bridges.
And, glancing at the window frame,
He gave us an inquisitive look
The beggar old man, of course, is the same,
What died in Beirut a year ago.
Where I am? So languid and so anxious
My heart beats in response:
& quot; You see the station on which you can
Go to India Spirit to buy a ticket? & Quot;
Signboard ... with blood poured letters
They say: "Green", - I know, here
Instead of cabbage and instead of rutabaga
Dead heads sell.
In a red shirt with a face like a udder,
The head cut off the executioner and me,
She was lying with others
Here in the box is slippery, on the very bottom.
And in the alley a wooden fence,
House in three windows and a gray lawn ...
Stop, the coachman,
Stop the car now!
Masha, you lived here and sang,
To me, the groom, the carpet weaved,
Where is your voice and body now,
Could it be that you died?
How did you moan in your own,
I'm with a powdery scythe
I went to the Empress
And did not see again with you.
Now I understand: our freedom
Only from there is a beating light,
People and shadows stand at the entrance
In the zoological garden of the planets.
And immediately the wind is familiar and sweet
And behind the bridge flies on me,
Rider Hand in Iron Glove
And the two hoofs of his horse.
Faithful Stronghold Orthodox
Isakiy is cut in the sky,
There I will celebrate a prayer service about the health
Masha and requiem for me.