Видно, так заведено навеки —
К тридцати годам перебесясь,
Все сильней, прожженные калеки,
С жизнью мы удерживаем связь.
Милая, мне скоро стукнет тридцать,
И земля милей мне с каждым днем.
Оттого и сердцу стало сниться,
Что горю я розовым огнем.
Коль гореть, так уж гореть сгорая,
И недаром в липовую цветь
Вынул я кольцо у попугая —
Знак того, что вместе нам сгореть.
То кольцо надела мне цыганка.
Сняв с руки, я дал его тебе,
И теперь, когда грустит шарманка,
Не могу не думать, не робеть.
В голове болотный бродит омут,
И на сердце изморозь и мгла:
Может быть, кому-нибудь другому
Ты его со смехом отдала?
Может быть, целуясь до рассвета,
Он тебя расспрашивает сам,
Как смешного глупого поэта
Привела ты к чувственным стихам.
Ну и что ж! Пройдет и эта рана.
Только горько видеть жизни край.
В первый раз такого хулигана
Обманул проклятый попугай.
Seen so instituted forever -
For thirty years gone mad ,
All stronger hardened cripples
With life we keep contact.
Sweetheart , I will soon knock thirty
And I land a mile every day.
That's why the heart was dreaming
Grief that I pink fire.
Kohl burn, so burn burning ,
And for good reason in lime color
I took out the ring parrot -
A sign that together we burn.
That ring I wore a gypsy .
Taking off my hands, I gave it to you ,
And now, when the sad waltzes ,
I can not think, do not be timid .
In my head wanders marsh slough ,
And at the heart of frost and mist :
Maybe someone else
You gave him laughing ?
Maybe kissing before dawn,
He asks you to myself,
How ridiculously stupid poet
Led you to sensual poetry.
Well, what ! Will be held and that wound .
Only see life bitter edge.
The first time such a bully
Deceived damn parrot .