Lyrics Самойлов - Веселая казнь
Views
94
0 people consider the lyrics to be true
0 people consider the lyrics of the song incorrect
The lyrics of the song are provided for your reference Самойлов - Веселая казнь, and also a translation of a song with a video or clip.
Плотники о плаху притупили топоры.
Им не вешать, им не плакать, сколотили наскоро.
Сшибли кружки с горьким пивом горожане и воры.
Толки шли в трактире "Перстень" короля гренадского.
Краснорожие солдаты обнимались с девками,
Хохотали над ужимками бродяги-горбуна.
Городские стражи строже потрясали древками,
Громче чокались, желая мяса и вина.
Облака и башни были выпуклы и грубы,
Будет чем повеселиться палачу и виселице.
Геральдические львы над воротами дули в трубы,
Три часа осталось жить - экая бессмыслица!
Он был смел - или беспечен, и в аду не только черти.
На земле пожили, что же - попадем на небеса!
Уходи, монах, пожалуйста, не говори о смерти,
Если экая бессмыслица осталась - три часа!
Грянули в колокола, приказали расступиться!
Голова тяжелая висела как свинчатка.
Шел палач в закрытой маске, чтоб не устыдиться,
Чтобы не испачкаться - в кожаных перчатках.
Плотники о плаху притупили топоры,
На ярмарочной площади крикнули глашатаи.
Подтянулися солдаты, горожане, школяры,
Женщины, подростки, и торговцы бородатые.
"Посмотрите, молодцы, посмотрите, молодицы,"
- Колотили-колотили в телеса колоколов.
"Душегуб!" "Голубоглазый!" "Безбородый - а убийца!"
Убегавший из под стражи, сторожей переколов.
Он был смел - или беспечен, поглядел лишь на небо.
И не слушал, что ему монах твердил о ерунде.
До свиданья, други, может встретимся когда-нибудь...
Будем жариться у черта на одной сковороде!
Им не вешать, им не плакать, сколотили наскоро.
Сшибли кружки с горьким пивом горожане и воры.
Толки шли в трактире "Перстень" короля гренадского.
Краснорожие солдаты обнимались с девками,
Хохотали над ужимками бродяги-горбуна.
Городские стражи строже потрясали древками,
Громче чокались, желая мяса и вина.
Облака и башни были выпуклы и грубы,
Будет чем повеселиться палачу и виселице.
Геральдические львы над воротами дули в трубы,
Три часа осталось жить - экая бессмыслица!
Он был смел - или беспечен, и в аду не только черти.
На земле пожили, что же - попадем на небеса!
Уходи, монах, пожалуйста, не говори о смерти,
Если экая бессмыслица осталась - три часа!
Грянули в колокола, приказали расступиться!
Голова тяжелая висела как свинчатка.
Шел палач в закрытой маске, чтоб не устыдиться,
Чтобы не испачкаться - в кожаных перчатках.
Плотники о плаху притупили топоры,
На ярмарочной площади крикнули глашатаи.
Подтянулися солдаты, горожане, школяры,
Женщины, подростки, и торговцы бородатые.
"Посмотрите, молодцы, посмотрите, молодицы,"
- Колотили-колотили в телеса колоколов.
"Душегуб!" "Голубоглазый!" "Безбородый - а убийца!"
Убегавший из под стражи, сторожей переколов.
Он был смел - или беспечен, поглядел лишь на небо.
И не слушал, что ему монах твердил о ерунде.
До свиданья, други, может встретимся когда-нибудь...
Будем жариться у черта на одной сковороде!
Carpenters on the block blunted their axes.
They do not hang, they do not cry, hastily hammered together.
Stolen mugs with bitter beer townspeople and thieves.
Tolerance went in the pub "Ring" of the King of Grenada.
Red-necked soldiers embraced the girls,
Laughed at the antics of the hobo hunchback.
City policemen stricter shook the shafts,
Loud clinking glasses, wanting meat and wine.
The clouds and towers were bulging and rough,
Will than have fun with the executioner and the gallows.
Heraldic lions over the gate blew into the pipes,
Three hours left to live - such nonsense!
He was brave - or careless, and in hell, not only devils.
On the earth lived, what - we will get to heaven!
Go away, monk, please do not talk about death,
If such nonsense has remained - three hours!
They rattled the bells, ordered to part ways!
The head was heavy like a pig.
The executioner was walking in a closed mask, so as not to be ashamed,
Not to get dirty - in leather gloves.
Carpenters on the block blunted their axes,
Heralds shouted at the fairground.
Soldiers, townspeople, schoolboys,
Women, teenagers, and traders are bearded.
"Look, you fellows, look, young fellows,"
- They pounded and banged into the bells' body.
"Murderer!" "Blue-eyed!" "A beardless man is a murderer!"
Runaway from custody, watchmen of the punctures.
He was bold - or careless, looked only at the sky.
And he did not listen to what the monk was saying about nonsense.
Good-bye, friends, may we meet someday ...
We'll fry in the frying pan!
They do not hang, they do not cry, hastily hammered together.
Stolen mugs with bitter beer townspeople and thieves.
Tolerance went in the pub "Ring" of the King of Grenada.
Red-necked soldiers embraced the girls,
Laughed at the antics of the hobo hunchback.
City policemen stricter shook the shafts,
Loud clinking glasses, wanting meat and wine.
The clouds and towers were bulging and rough,
Will than have fun with the executioner and the gallows.
Heraldic lions over the gate blew into the pipes,
Three hours left to live - such nonsense!
He was brave - or careless, and in hell, not only devils.
On the earth lived, what - we will get to heaven!
Go away, monk, please do not talk about death,
If such nonsense has remained - three hours!
They rattled the bells, ordered to part ways!
The head was heavy like a pig.
The executioner was walking in a closed mask, so as not to be ashamed,
Not to get dirty - in leather gloves.
Carpenters on the block blunted their axes,
Heralds shouted at the fairground.
Soldiers, townspeople, schoolboys,
Women, teenagers, and traders are bearded.
"Look, you fellows, look, young fellows,"
- They pounded and banged into the bells' body.
"Murderer!" "Blue-eyed!" "A beardless man is a murderer!"
Runaway from custody, watchmen of the punctures.
He was bold - or careless, looked only at the sky.
And he did not listen to what the monk was saying about nonsense.
Good-bye, friends, may we meet someday ...
We'll fry in the frying pan!