Епископ власти, от Бога данной,
Печаткой-перстнем скрепил решение:
Предать блудливую девку Анну
Огню святому для очищенья.
За то, что грешною красотою
Мужчин смущала, губила сразу.
Они, увидев чудо такое,
Роняли честь, теряли разум.
У стражей, тех что застигли голой,
Её, бесстыжую, в час купания,
Дрожали руки, срывался голос
Когда их вызвали на дознание.
А в каземате под магистратом,
Куда заточили эту красотку,
Нечистая сила неоднократно
Ломала засовы, замки, решётку.
Палач этим чарам дурным поддался
Хоть "Meserere" всю ночь шептал он,
Он трижды Анну казнить пытался,
Но трижды сякера из рук выпадала.
И вот жестокий костёр пылает,
Но диво дивное видят люди:
Огонь преступницу обнимает,
Целует плечи её и груди.
И застывает высоким храмом,
Где жарче бронзового чекана,
Звонницы обсели, аки раны,
И губы шепчут: "Святая Анна!"
Bishop of power, from God given,
Signet-ring seal the decision:
To betray the lecherous girl Anna
Holy fire for purification.
For that sinful beauty
Men embarrassed, ruined immediately.
They, seeing a miracle such,
Dropped honor, lost their minds.
The guards, those that caught naked,
She, shameless, in the bathing hour,
Trembling hands, broke voice
When they were summoned to the inquiry.
And in the casemate under the magistrate,
Where have sharpened this beauty
Evil force repeatedly
Broke bolts, locks, lattice.
The hangman has given in to this enchantment
Even though "Meserere" he whispered all night,
He tried to execute Anna three times,
But thrice syaker fell out of the hands.
And the cruel fire burns
But people see a marvel:
Fire criminal hugs
Kisses her shoulders and breasts.
And hardens high temple
Where is hotter than bronze coinage,
The belfry has climbed, like wounds,
And her lips whisper: "Holy Anna!"